Всплыл гигантский змей из бескрайнего океана, увидел колесницу Доннара и напал на рыжебородого аса. Фрейр для виду вступил в бой, но всегда стоял за спиной Доннара, не выходя вперед. Доннар же бил молотом, швырял молнии, но никак не мог победить змея – так нельзя в одиночку разрушить весь мир.Устал Доннар, и тут выступил Фрейр. Нанес удар своим мечом и вонзился клинок в один из зубов гигантского чудовища. Зуб выпал и ушел на дно – вместе с застрявшим в нем лезвием.Ёрмунганд канул в глубины, исчезнув на столетия до самого Рагнарёка. Ньорд же сказал Доннару: мол, змей признал поражение и ушел. Оружие осталось только у Доннара. Так пусть будет так, как решено изначально!Громовержец издавна слыл доблестным и непобедимым, но простоватым. Доннар поверил Ньорду. С тех самых пор, после великого спора богов, мир стал таким, какой он есть. Никто в Асгарде или Ванахейме впредь не пререкался, между семьями богов наступил мир, который продлится до Последней битвы, до Рагнарёка.Вселенная, однако, менялась. Поднялась из потаенных глубин Скандза, боги населили остров богатырями и героями. Но, изнемогая под неизбывным богатырством людей, Скандза ушла вновь под воду, а ее племена начали бесконечный путь по Великой реке, рассекающей Мидгард, Мир Срединный.Появлялись новые острова, иные земли пожирал океан. То, что прежде было дном, становилось сушей, а былые горы исчезали в океанских глубинах.Теперь не было никаких сомнений: подводная дюна, на которой утвердился клык Ёрмунганда с застрявшим в нем мечом Фрейра, ныне превратилась в холм с ровной вершиной.Меч ждал героя и нашел его.
* * *
– Хрунтинг, – зачарованно произнес Беовульф, боясь наклониться и поднять дар ванов. – Эрзарих, почему боги решили, что я достоин?..– Потому, что в тебе нет страха. Возьми его…Лангобард взял себя в руки, встал, но подходить к Беовульфу не решался. Эрзарих чтил богов и их избранников. Пускай Беовульф сам решит.Меч, потрясающий совершенством своей формы и сиянием металла, лежал у ступней гаута.Беовульф вздохнул, наклонился, коснулся пальцами рукояти, оплетенной полосами странной, очень жесткой серой кожи. В ладони, однако, рукоять утвердилась как влитая – словно меч был создан нарочно для Беовульфа.По руке, до самого плеча и груди, проскользнул поток неизвестной силы. Если коснешься натертой янтарем шерсти, почувствуешь нечто похожее, но сейчас чувство было гораздо сильнее.Руку охватило судорогой. Гаут меч не выпустил.– Случайность, судьба? – вопросил Беовульф. Подтвердил свои же слова: – Судьба. Судьбу не переспоришь. Мы оказались там, где должны быть, в нужное время. Нас вели не боги, нас привела сюда Судьба.– Ремигий-годи сказал бы иначе, – подал голос Эрзарих. – Он называет Судьбу «Богом Единым», который выше всех других богов.– Потом, – отмахнул левой рукой Беовульф. Вынул свой меч из ножен, аккуратно положил на камни – нельзя плохо отнестись к оружию, нельзя оскорбить священный металл. Выбрал новый меч, изволь уважить и прежний. Хрунтинг вошел в пустые ножны с легкостью. – Эрзарих, нам надо возвращаться в Хеорот. Я это чувствую…Беовульф поднял лежащий на земле клинок, прислонил его к менгиру-клыку. Теперь камень не казался творением человеческих рук – и гаут, и лангобард твердо знали, что видят зуб Ёрмунганда. Меч Беовульфа полыхнул бело-золотым огнем и словно бы вплавился в похожий на гранит материал, исчезнув в его недрах.Боги Ванахейма приняли отдарок, посчитав его не менее ценным – Нибелунг и прежде разил им чудовищ, рожденных волей общего врага, Отца Лжи, никем не любимого Локи.Подул ветер с заката – вначале краткими порывами, потом уверенно и настойчиво. Туманное море всколыхнулось волнами, по белой глади под курганом прокатились волны ряби. Тонкие щупальца мглы протестующее взвились вверх, к небу, и были сметены, будто едва пробившиеся колоски, оказавшиеся под ударом урагана.Стремительно, с быстротой, почти невероятной, белесая пелена откатывалась назад, к болотам. Замещалась сплошной, непроглядной теменью, на которой взблескивали инеистые языки островков снега и заиндевевших валунов. Серели вершины сосен, на иглах которых осела застывшая влага. Луна светила подобно огромному фонарю. Огни на вершинах сопок угасали.А в отдалении, над огромным холмом Хеорот, распространялось ослепительно-оранжевое зарево пожара.– Что у них там происходит? – утвердив в ножнах Хрунтинг, обернулся Беовульф.…Лошади спустились к подошве сопки торопливым шагом. Пустишь рысью – упадут, конь не может быстро двигаться по откосу. Затем всадники ринулись вперед, приказав датским лошадкам перейти в бешеный галоп.
* * *
Сомнений не оставалось: нынешней ночью Грендель нанес малочисленной рати конунга Хродгара и Нибелунгам сокрушительный удар, от которого ни даны, ни заморские гости уже не оправятся.Погибла почти вся «молодая дружина» Хеорота, уцелели немногие – только те, кто охранял общинные дома и Вальхтеов. Ариарих с Витимером растерзаны, Хререк-вутья полег в сражении с чудовищем, из жрецов остались в живых только Гуннлаф-годи и Ремигий-ромей. Грендель имел полное право торжествовать.Но троллю этого показалось мало. Он застыл возле пожарища, воздев в победном жесте когтистые лапы, затем быстро наклонился, схватил пылающую головню, размахнулся и забросил ее на крышу Оленьего зала. Потом еще одну и еще…– Господи Боже, – прошептал епископ. Он вместе с остальными скрывался в тени, между хозяйственными пристройками, за сложенной из камня кузней. – Пробил твой час, Хеорот… Проклятие исполнилось, старый Хродгар не сумеет выбраться оттуда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100