Медицинская академия наук предвещала катастрофы всех мастей, от новых дерматологических заболеваний до массовых психозов. Моментально возник термин «мейкапофобия». Радикалы утверждали, что единожды изменив внешность, человек уже не сможет остановиться. А поскольку полный курс обходится в три годовых зарплаты среднего служащего, клиентка рискует попасть в бессрочную долговую зависимость от будущих «тотал-салонов». Дума не нашла способа официально запретить показ, тем более что он все равно бы состоялся через неподконтрольные спутниковые каналы.
И шоу началось…
…Милена поднимается по лесенке, и, увидев меня, сразу начинает улыбаться. Она не может сдержать своей радости. Она не просто рада, от девушки струится поток тепла. Я поднимаюсь ей навстречу и протягиваю руки. Но первой протягивает руки все-таки она. Наверное, в элитном заведении посетителям не принято так выражать свои чувства, но Милена ничего не может с собой поделать, и мне приходится подыгрывать. Прежде чем обнять ее, краем глаза я скольжу по публике…
…Я думаю — какая же трусливая сволочь этот Костадис, если стесняется такой замечательной девушки. Он хотел именно такую, он ее получил, и теперь на грани паники. Он купил ее эмоции, он разбудил пламень, он осуществил для себя вечную мечту. Из феерии ожиданий родилась истинная верность, преданность и честность.
Он купил несбыточную любовь и теперь боится ее.
Я опять забылся. Ведь этот подонок купил ее, чтобы пробраться в наше шоу…
Это просто замечательно, что мы так внимательно огляделись. Я ставлю мысленную засечку. Сюда надо будет вернуться при пошаговом просмотре. Весь верхний зал как на ладони. Занято пять столиков, и на курительной банкетке устроились две парочки. Ведь ресторан «Пассажа» — одно из немногих мест в городе, где в специальном уголке разрешено смолить настоящий табак…
Я не стараюсь запомнить публику, но что-то неуловимое оседает в мозгу. Словно уголек из открытого камина выстреливает на белоснежный пушистый палас. Мне приятно думать, что ни один из сотрудников охраны не дал бы Гирину таких результатов. Они бы потели, дожидаясь секса, а шефу нужно совсем другое. Крохотная зацепка, которую только я могу дать. Я обязательно вернусь в эти мгновения, потому что в зале сидит мужчина, который мне уже встречался совсем недавно и совсем в другой обстановке. Единственное, что меня настораживает: этот мужчина никак не связан с Костадисом и убийством Харвик. А если он с ними связан, то ситуация становится почти пугающей. Потому что не далее как три дня назад я видел этого типа на собственной лестничной клетке.
Да, в пятницу… Я как раз вернулся из клиники, где навещал Костадиса, болтал с Гириным, жевал тосты и машинально поглядывал в охранный скрин. Этот тип с квадратным затылком, который сейчас шепчет что-то на ухо блондинке, он тогда был с приятелем. Что они делали возле моей квартиры? Убедились, что я вернулся, доложили кому-то и уехали? Слишком сложный и глупый способ слежки, да и незачем за мной следить…
— Я едва дождалась вечера, так соскучилась по тебе…
Я забираю у нее сумочку, руки официанта в белых перчатках пододвигают для моей женщины стул.
— Слушай, на меня так пялился лифтер, что перепутал этажи… — Она приглушенно смеется, обнажив под верхней губой влажный ряд перламутровых зубок. — Ты чем-то огорчен, милый? Как мне тебя развеселить?..
Тот я, который лежит в темноте бокса, в переплетении проводов, вздрагивает от острого ощущения дежа-вю. Так близки, так избиты и так насыщены болью эти интонации.
Как мне тебя развеселить?
Что я могу сделать для тебя?
Что мне совершить во имя твое?..
Как мне вырвать перо из рук Его, дабы вписать в страницу твою хотя бы толику любви ко мне?..
…Она не красавица, совсем не красавица, бедра могли быть поуже, а шея чуть гибче и длиннее. Но отдел перфоменса добился почти невозможного. Они придали Милене тот несравненный шик, который заставляет замирать мужские сердца и совершать их обладателей идиотские поступки.
Руки в белых перчатках ставят передо мной блюдо с запотевшей зеркальной крышкой. Я вижу в нем собственное искривленное лицо. На горячую крышку попадают и тут же испаряются мелкие капельки вина. Официант наклонил бутылку над бокалом; темно-рубиновая струя кажется плотной, как живая змея. Когда он отступает назад, я показываю Милене на бутылку. Это чилийское коллекционное вино, у бутылки очень длинное узкое горлышко. Милена под столом проводит по моему колену ногтями.
— Что мне сделать для тебя, милый? Хочешь, прокатимся на озеро? Или поедем к тебе? Поиграем во что-нибудь, я тебе сделаю массаж…
…Я вспоминаю, как проходил первый этап масштабного «мейкап-шоу». Двенадцать финалисток появляются перед почтенной публикой обновленными. Достаточно сильно, но не до конца. Достаточно кардинально, чтобы не походить на себя прежних, но изменений явно не хватает, чтобы взять приз в конкурсе красавиц. Скорее наоборот. Имиджмейкеры сделали все, чтобы зритель отшатнулся, а качнувшись назад, затем еще с большим рвением качнулся вперед. Женщины прелестны в своем незавершенном уродстве, и беззащитно-отважны, чем еще больше раззадоривают публику.
Они ковыляют, они шепелявят, они сморкаются и трясут щеками. Рейтинг шоу взлетает в заоблачную высоту.
Уродов любят все.
«Дамы и господа! Не прекращаются смехотворные попытки оскорблений… Глупцы обзывают наше шоу „рекламной акцией“ концернов „мейкапа“! То, что добротно сделано и востребовано миллионами, не нуждается ни в каком представлении. Но мы действительно рекламируем, мы рекламируем новую концепцию мировоззрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138