Следующее яркое воспоминание. В прихожей чужие люди. Мне почти не страшн
о, потому что мама все время держит меня на коленях. Сначала я думаю, что пр
ишли врачи из детской больницы, но эти тети не требуют меня раздеть и не мн
ут меня руками. Это комиссия пришла проверить, как мы живем. Мама боится бо
льше, чем я.
Она прямо вся дрожит от страха. Вечером я подслушал, она шепталась с тетей
Лидой, что кто-то из соседей послал жалобу. Написали, что в нашей квартире
постоянный разгул, и парализованного ребенка нельзя держать в таких усл
овиях. Я не понял, что означает «такие условия». Мне исполнилось пять лет,
и моему телу были знакомы три состояния.
Первое состояние тела. Отгороженный угол комнаты, откуда я мог смотреть
в окно, на желтую стену дома напротив. Но я редко обращал внимание на стену
. Я читал. Благодаря бабушке я прочитывал вслед за ней все газеты и журналы
, а потом плавно переключился на книги из дедушкиной библиотеки. Книг нак
опилось очень много, больше двух тысяч. До десяти лет я прочел их все, хотя
в большинстве текстов ни черта не понял. Но я уже тогда научился выписыва
ть непонятные слова в тетрадку.
Они мне потом пригодились. Из непонятных слов легче составлять нужные пр
едложения.
Второе состояние тела. Садик в нашем дворе. Там торчал покосившийся засо
хший фонтан, две скамейки и гаражи. В фонтане кучковались пьяницы. На скам
ейках, забравшись с ногами, ребята соревновались, кто дальше плюнет. Возл
е гаражей перемежались кучи собачьего и человечьего дерьма. Меня выноси
ли посмотреть на мир по очереди. Мама, бабушка, тетя Лида. Иногда соседи.
Третьим знакомым мирком была больница. Больницы я, кажется, не боялся. Поч
ти не помню.
Комиссия разговаривала с мамой очень строго. Они мерили нашу площадь, чи
тали бумаги, а под занавес всех озадачили. Они привезли первую в моей жизн
и инвалидную коляску. Я смотрел на неуклюжую конструкцию, как на небесну
ю колесницу. Коляска весила в четыре раза больше меня, а жили мы в доме без
лифта, на четвертом этаже.
Удачный подарок от государства. Все равно что слепому преподнести бинок
ль. Зато теперь мое присутствие отравляло жизнь не только родне. Отныне я
мешал всем соседям.
Главная тетка из комиссии говорила с мамой на кухне. Она уже не ругалась н
а антисанитарию. Она посетовала, что в советское время мы давно получили
бы жилплощадь на первом этаже. Спросила, нет ли у нас возможности уехать з
а границу. Она сказала, что догадывается, куда уходит моя пенсия, и потрога
ла под столом ряды винной стеклотары. вторая тетка строго спросила, как э
то можно, давать ребенку столько читать. Книги, которые мне не положены по
возрасту. Они с наивной прямотой спросили маму, почему та не отказалась о
т меня сразу, и пообещали помочь с устройством меня в стационар. В Дом инва
лидов. Навсегда, если мама согласится. Это крайне непросто, намекнула тет
ка, но ей жаль мальчика, который живет в сарае, где ванная стоит посреди ко
ммунальной кухни. Главная тетка не издевалась, она искренне не могла взя
ть в толк, что такого, как я, можно любить.
Мама меня любила.
Потом комиссия протопала по лестнице, а бабушка изрекла загадочную фраз
у:
Ч Фарисейство по остаточному принципу…
Тетя Лида выразилась более определенно Ч обозвала их толстожопыми дар
моедками. Мама сказала:
Ч Я Петеньку никому не отдам!
И неделю после этого не употребляла.
Начальницы уехали ободрять других детей, а железное чудовище на колесах
осталось. Оно спряталось за дверью в коридор, подмигивало мне отражениям
и от лампы и тихонько приговаривало: «Вот погоди, настанет ночь, все уснут
, и я тогда тобой займусь, кусок дерьма!»
С коляски все и началось. Именно из-за коляски у меня появился первый враг
.
Какой-то иностранный фонд дал денег российскому предприятию, чтобы они
запустили производство таких замечательных штуковин. Предприятие спра
вилось. Их кресло для детей получилось втрое дешевле иноземного, зато вд
вое тяжелее и без учета анатомии. Тетя Лида сказала, что с помощью подобно
й техники можно выиграть небольшое танковое сражение. Когда у коляски чт
о-нибудь отлетало, достать детали было негде. Потому что фабрика наловчи
лась выпускать изделие только целиком. Кроме того, благодаря техническо
му гению российских инженеров, у меня начал расти горб.
Мы занимали две комнаты, и кроме нашей, в квартире соседствовали еще две с
емьи. Пока я не обзавелся танком, все шло неплохо. Теперь меня катали по об
щему коридору и в кухню. В кухне и произошел невинный инцидент, повлекший
за собой цепь ужасных последствий, которые закончатся теперь с моей смер
тью.
Я реально смотрю на вещи.
В тот день меня поставили на якорь возле чужого холодильника, чтобы ребе
нок мог полюбоваться феерическим видом из кухонного окна. По узкой смрад
ной улице днем и ночью, в три ряда, полз поток тяжелых грузовиков, рыгающих
соляркой. За неделю окна бывших доходных домов покрывались жирным слоем
сажи. На нашей улице не встречалось сугробов белого цвета.
Не помню, кто меня оставил, но сам я уехать не мог. Коляска, в очередной раз,
сломалась. На кухню пришла соседка, Ангелина Петровна, понесла кастрюльк
у к своей плите, зацепилась об меня и грохнулась вместе с супом на пол. Име
нно эта милая женщина в минуты эмоционального подъема называла меня кус
ком дерьма, а еще вонючим засранцем. Впрочем, она многим давала меткие кли
чки.
Против правды не попрешь.
В пятилетнем возрасте я не обижался, потому что, в отличие от Ангелины Пет
ровны, не получил академического образования и не понимал значения слов
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113