— Ничего не поделаешь, мама, таков уж я есть. Что касается меня, то я вполне удовлетворен.— Ты это говоришь серьезно? — спросила герцогиня.Она взглянула на глубокие складки, спускавшиеся от крыльев носа к уголкам губ, на темные круги под глазами, и у нее возникло впечатление, что дело обстоит совсем иначе, что не так уж ему и нравится его образ жизни.«Когда-то, — в отчаянии подумала герцогиня, — он был самым красивым юношей во Франции». Сейчас он выглядел старше своих лет, он был похож на человека, который, успев испытать все на свете, обнаружил, что жизнь ничего не стоит.— Пожалуйста, — Аристид, — едва слышно проговорила она.Он поднялся и прошелся по комнате. В противоположном углу на стене висело несколько великолепно выполненных портретов, изображавших герцогов, которые в течение нескольких веков представляли династию де Савинь.Все они были довольно красивыми мужчинами. Длинный ряд заканчивался портретом отца, от которого Аристид и унаследовал свои черты, за исключением одной: в облике сына отсутствовало столь характерное для отца благородство.Аристид, повернувшись спиной к кровати, стоял перед портретами, и в какое-то мгновение герцогиня осознала, что больше не в силах смотреть на сына.Она поняла, что попытка ее не удалась, и закрыла глаза. Кардинал ошибся. Аристид больше не любит ее. Их не связывают никакие родственные чувства, которые всегда присутствуют в отношениях между родителями и детьми.«Я хочу умереть, — подумала она. — Смерть избавит меня от необходимости притворяться. Я умру, потому что у меня нет ничего, ради чего стоило бы жить».Мучимая сильными болями, которые особенно обострялись в зимние месяцы, она знала, что только надежда на возвращение сына под родной кров прибавляла ей стойкости и давала ей силы жить. Когда-нибудь настанет день, ее Аристид приедет в замок — и оживут пустые коридоры, а огромные комнаты наполнятся шумом и детским смехом.Но сейчас она поняла, что это всего лишь мечта, — мечта, которая никогда не станет явью. В ее воображении не раз возникала ставшая пределом ее желаний эта счастливая картина, которая оказалась беспочвенной фантазией больной женщины.Герцог закончил исследование семейных портретов, которые казались еще выразительней на фоне стены, обитой синим дамасским шелком. Драгоценности, украшавшие одежду изображенных на портретах людей, сверкали в лучах солнца, как настоящие. Подойдя к кровати, герцог взглянул на мать. Герцогиня не открыла глаза. Ее неподвижность и отсутствующее выражение лица внезапно испугали герцога, и ему показалось, что она не дышит.— Мама!Это был призыв — требовательный, настойчивый — и она через силу подняла веки.— Я сделаю так, как ты просишь!— Аристид! Ты хочешь сказать… что?— Если это сделает тебя счастливой.— Ты знаешь, что твоя женитьба сделает меня самой счастливой женщиной на свете.— Тогда я согласен на скуку и уныние, на которые обречет меня семейная жизнь.— Спасибо, мой дорогой. Значит, мне есть ради чего жить, хотя, кажется, я долго не протяну.— Тебе придется жить, — сказал герцог, — потому что это твоя идея, и я предоставляю решение такого важного вопроса тебе.Герцогиня удивленно взглянула на него.— Ты хочешь сказать… — начала она.— Я хочу сказать, — перебил ее герцог, — что не ударю палец о палец. Выбирай мне жену сама. Уверен, что тогда она будет отвечать всем требованиям.Подготовь свадьбу. Венчание придется устроить в нашей церкви, чтобы ты имела возможность увидеть, как на меня надевают освященные церковью кандалы. У тебя не хватит сил ехать в какое-то другое место.— Но, Аристид!..— Таковы мои условия, — продолжал настаивать на своем герцог. — Я не желаю встречаться с этой девушкой, я не желаю иметь с ней дела, пока она не станет моей женой. После свадьбы я перееду из Парижа и проживу здесь столько, сколько понадобится для того, чтобы на свет появился твой внук, которого ты с таким нетерпением ждешь.— Дорогой мой… — предприняла еще одну попытку герцогиня.— Не пытайся переубедить меня, — отрезал герцог. — Ты вынудила меня поступить по-твоему, мама, и я подозреваю, что ты не сомневалась в успехе. Надеюсь, ты довольна!Герцогиня взяла сына за руку.— Я хочу, чтобы ты был… счастлив, — слабым голосом проговорила она. Губы герцога искривились.— Уж не поэтому ли ты вызвала меня сюда?— Я верю, что семья сделает тебя счастливым. Как ты знаешь, мы с твоим отцом познали истинное счастье в семейной жизни.— Но я — не отец и никогда им не стану, — сказал герцог. — Маловероятно, чтобы тебе удалось подыскать для меня такую же очаровательную и красивую жену, какой была ты.— Я постараюсь, мой дорогой, я постараюсь. Но это будет очень трудно, если ты не поможешь мне, став хоть немного любезнее.— Осмелюсь заметить, что та девушка, которая станет моей женой, ни в коем случае не посчитает меня нелюбезным, — с насмешкой проговорил герцог. — На свете есть много женщин, которые получали удовольствие от моего общества.— Женщины какого сорта? — мягко спросила герцогиня.Герцог поднес ее руку к губам.— Мы с тобой, мама, заключили сделку, и у меня нет желания продолжать обсуждение этого вопроса. А теперь тебе придется извинить меня: я хочу принять ванну и переодеться.— Я безмерно благодарна тебе за то, что ты приехал сразу же, как только я позвала тебя, — сказала герцогиня.— У меня создалось впечатление, что ты, мама, не так уж слаба, как кажешься. Во всяком случае, твоя сила воли и напористость ничуть не уменьшились!Герцогиня сжала его руку.— Я только хочу, чтобы ты был счастлив, — опять пробормотала она.— Интересно, на что похоже это неуловимое счастье?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46