— Что касается меня, я, конечно, не решилась бы на столь отчаянные поступки ради получения права голоса, — произнесла Гардения рассудительным тоном. — Но считаю, что женщины должны иметь больше свободы. Только подумайте, ими постоянно кто-то управляет! Сначала родители, потом муж!
— Вас я ни за что не держал бы в рамках, — тихо сказал Бертрам.
— Спасибо. — Гардения бросила на него косой взгляд. — Но если бы тетя решила не пускать меня на эту прогулку, я не ехала бы сейчас с вами.
— А почему она передумала? — спросил Бертрам, искусно заставляя лошадей обогнуть две машины, стоявшие у обочины.
— Не знаю, — быстро ответила Гардения, не желая заострять внимание на обсуждении тетиных замыслов. — Вероятно, потому что все женщины непредсказуемы.
Бертрам рассмеялся.
— В этом я с вами абсолютно согласен. Сам нередко приходил к подобному выводу. А ты, Вейн? Что ты можешь сказать по поводу женской непредсказуемости?
Лорд Харткорт не ответил, сделав вид, что вообще не расслышал вопроса кузена.
— Взгляните внимательнее на лошадей Бертрама, мисс Уидон, — сказал он, переводя беседу в другое русло. — Правда, бесподобные животные?
— Я от них в восторге! — призналась Гардения. — Замечательно, что мистер Каннингхэм до сих пор ездит в запряженном лошадьми экипаже. Теперь большинство горожан предпочитают автомобили старым добрым коляскам.
— Но самые щеголеватые из молодых людей все еще не выпускают из рук поводьев, — заметил лорд Харткорт с улыбкой. — Мимо некоторых из конкурентов Берти мы проезжали сегодня. Вы заметили, какие отличные у них скакуны?
— Больше всего мне нравятся эти лошадки. — Гардения кивнула вперед, указывая на черных кобыл Бертрама.
Берти просиял.
— Спасибо, Гардения. Вы меня порадовали. В последнее время я слышу не так много приятных слов.
— Только не балуйте его, мисс Уидон! — с шутливой серьезностью сказал лорд Харткорт. — А не то он задерет нос.
Гардения рассмеялась. Она не ожидала, что прогулка окажется настолько увлекательной. Было нечто бодрящее и захватывающее в езде в этом модном и в то же время довольно нелепом экипаже. Она сидела на высоком сиденье в обществе двух симпатичных молодых людей и чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете.
На ней было розовое платье из крепа, отделанное на воротнике и манжетах голубой лентой, плотно облегающее талию, и почти детская шляпка с букетом шелковых розочек.
На ее щеках играл румянец, а глаза оживленно горели.
— Я счастлива! — воскликнула она, поддавшись силе внезапного порыва.
Лорд Харткорт, ясно услышавший трепетную дрожь в ее голосе, повернул к ней голову и улыбнулся.
— Я начинаю верить, что вы можете почувствовать себя счастливой из-за настоящих малостей.
Гардения пожала плечами.
— Но ведь так оно и есть. Все люди устроены почти одинаково. Человек в состоянии мужественно и бесстрастно переносить серьезные лишения и невзгоды, а что-то радостное, совсем незначительное, нередко трогает его настолько, что хочется плакать.
Она говорила так пылко и взволнованно, что лорд Харткорт почувствовал себя несколько неловко.
Он долго не соглашался ехать с Бертрамом, не желая быть сводником. Но тот не отвязался бы, пока не добился бы своего.
— Умоляю тебя, Вейн! Ты ведь прекрасно понимаешь, что герцогиня не отпустит со мной свою малышку, если рядом не будет тебя, — сказал он, уговаривая кузена выполнить его просьбу. — Наверняка этим ходом ее светлость планирует подобраться поближе к тебе. Съезди со мной всего один раз, а потом я что-нибудь придумаю! Ну же, соглашайся! И я тут же напишу Лили письмо. Сообщу, что завтра утром мы с тобой заедем за ее Гарденией.
— У меня нет ни малейшего желания быть няней двух влюбленных, — сопротивлялся лорд Харткорт. — Разбирайся со своими романами сам, Берти.
— В том-то все и дело: ни о каком романе не будет и речи, если ты так и не согласишься мне помочь.
После столь честного признания лорд Харткорт сдался, хотя ужасно не хотел быть третьим лишним.
Подъезжая утром к дому герцогини, он с раздражением думал о том, что должен тратить драгоценное время на всякие глупости, но, когда увидел сбегающую вниз по ступеням Гардению, похожую на нераспустившуюся розу, напрочь забыл о своем недовольстве. Она была восхитительна и даже не пыталась скрыть, что ждет предстоящей прогулки с большим нетерпением.
— Почему вчера вы не пришли на ужасную тетину вечеринку? — поинтересовалась она, поздоровавшись.
— Вы ведь сами говорите, что вечеринка была ужасной, — ответил Берти, улыбаясь. — Значит, хорошо, что мы на нее не пришли.
Гардения уже не помнила грубости лорда Харткорта и того, что по его милости в субботу ей пришлось лечь спать в слезах.
Она знала одно: что эти два англичанина — ее друзья. И единственные в Париже люди, с которыми можно непринужденно и по-дружески поболтать.
— Почему же вчерашняя вечеринка была ужасной? — поинтересовался лорд Харткорт.
Гардения повернулась к нему. Ее выразительное лицо выглядело серьезным.
— Если бы я могла ответить на этот вопрос! Я множество раз задумывалась над тем, что мне не нравится, но так ничего и не поняла. Просто гости были какими-то странными, и тетя Лили слишком рано отправила меня спать. Сразу после ужина.
— Только не говорите, что обаятельные черноглазые французы, которые так любят делать дамам комплименты, пришлись вам не по вкусу, — поддразнил Бертрам. — Женщины обожают представителей латинской расы именно потому, что они большие мастера говорить приятные вещи.
— В эти вещи трудно поверить, потому что их произносят весьма неискренне, — пробормотала Гардения, хмуря брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73