При этих словах Сабина чуть заметно вздрогнула. Именно так и говорили ей друзья леди Тетфорд, и она подумала про себя, что по-английски это звучит намного, намного хуже.
— Пожалуйста, пожалуйста, забудьте об этом, — взмолилась она. — Вы не такие, как остальные, и я уверена, никто из знавших вас не стал бы ни на секунду подозревать вас в дурном.
Цыган поднес ее пальцы к губам.
— Благодарю, — ласково произнес он. — Могу я прийти и увидеть вас еще раз?
— Нет, разумеется, нет, — ответила Сабина. — Артур… то есть я хочу сказать, лорд Тетфорд приезжает завтра. Он будет ужасно шокирован, если узнает, что я приходила сюда, как сегодня ночью, или что я говорила с вами, как говорю сейчас. Мне не следовало этого делать…
— Не бойтесь, — тихо сказал цыган. — Я никому не скажу.
— Нет, конечно нет. Какая я глупая. Просто было так приятно поговорить с… кем-то, кто, кажется, тебя понимает.
— Даже несмотря на то, что этот кто-то всего лишь цыган?
— Может быть, именно потому, что вы цыган, вы и поняли меня. Я же говорила вам, что люди считают, будто вы умеете колдовать.
— Если я умею колдовать, почему бы не попробовать прямо сейчас? — сказал цыган. — Клянусь вам, что однажды вы найдете настоящее счастье, но принесут его вам не красивые платья, не успех на приеме и даже ваша помолвка с английским лордом. Вы будете счастливы от того, что вы любите и любимы.
Его голос был очень тих, но Сабина всем телом затрепетала от его слов.
— У цыган есть песня, в которой поется о любви, — продолжал он. — Я постараюсь перевести ее вам на английский. Она начинается так: «Любовь словно бурное море, вы должны подчиниться ее силе и величию. Она может завладеть вами, и вам ни за что не совладать с нею».
Сабина вдруг вырвала свою руку из его.
— Мне кажется, я бы испугалась такой любви, — сказала она и отвернулась.
— Подождите, — взмолился цыган. — Я хочу запомнить вас такой, какая вы сейчас, хотя на самом деле я знаю, что никогда не смогу вас забыть. О, дорогая, столько еще мужчин будут говорить вам слова любви! В вас есть что-то, что будит сердце мужчины и заставляет его тянуться к вам.
— Мне не следует слушать вас, — прошептала Сабина, но не шевельнулась.
— Поэты всегда сравнивают англичанок с розами, — сказал цыган. — Но вы не похожи на розу, вы похожи на звезду — маленькую звезду, совсем как та, что я вам только что отдал, — она мерцает высоко в поднебесье и ведет за собой мужчину. Она вдохновляет его и манит вперед и все же все время остается недосягаемой. Звезда Сабина, недосягаемая для цыгана.
— Почему вы так стыдитесь того, что вы цыган? — спросила Сабина. — Вы должны гордиться… гордиться своим народом, который честен и смел и добр к тем, кто попадает в беду. Кроме того, вы же король.
— Какой прок от того, что я король, если то, чего я хочу, мне никогда не получить? — спросил цыган.
— Как я могу ответить на подобный вопрос? — спросила Сабина. — Кроме того, вы же не серьезно это говорите. Вы заставляете вещи звучать романтично и волнующе, не важно, говорите ли вы их по-французски или по-английски. Но возможно, это из-за того, что сейчас ночь и потому что это очень романтичное место.
Цыган тихо засмеялся:
— Вы что, пытаетесь оправдать собственную совесть, маленькая Сабина? То, что я только что сказал вам, — абсолютно серьезно. Но сегодня вечером я больше не буду вам надоедать.
Он снова взял ее руку в свои, но на этот раз он повернул ее ладонью вверх, и его губы коснулись нежной бархатистой кожи ее ладони. Она почувствовала его поцелуй, горячий, крепкий, страстный, и задрожала. Дыхание перехватило, словно этот единственный момент запечатлелся в вечности.
В этот миг ее внезапно охватила паника, и она бросилась прочь от него через сад, сквозь изгородь и вверх по деревянной лестнице на балкон. Не оглядываясь и ничего не видя перед собой, она устремилась в свою спальную, задернула шторы, чтобы закрыть лунный свет, и тогда, только тогда, она наконец остановилась и прислушалась, сложив обе руки на колотящемся сердце, которое, казалось, было готово порвать нежный атлас ее корсета и выпрыгнуть из груди.
Вдалеке, словно вздох ветра, раздавался тихий плач скрипки!
Когда Сабина наконец заснула, уже почти рассвело. Прежде чем она наконец погрузилась в беспокойную дрему, последний тусклый серебряный лунный луч исчез в щелке между шторами, и небосвод озарило первое бледное сияние утреннего солнца, пришедшего на смену луне и рассеявшего темноту. Сперва ей снились сны — невероятные сны, в которых цыган спасал ее из черных пучин океана, от непонятных ужасов, которые так полностью и не материализовались и все же были еще страшнее как раз потому, что она никак не могла их распознать.
Уже рассвело, когда она наконец погрузилась в глубокий сон без сновидений, а когда проснулась, уже давно наступил день, и веселый солнечный свет заливал ее комнату золотым сиянием. Она проснулась с чувством чрезвычайного счастья и мыслью о том, что все ночное приключение, должно быть, ей просто приснилось. Но постепенно воспоминания об этих событиях вернулись к ней, и она убедилась — нет, все это происходило не во сне, а наяву.
Она никак не могла взять в толк, как она могла вести себя подобным образом. Да она просто помешалась!
Говорить о любви с цыганом, бродягой, мужчиной, который кочует по Европе, называясь венгром, но на самом деле не имеет национальности, потому что кочевые цыганские племена никому не принадлежат, кроме своего народа. Он называл себя королем, но чьим королем он был? Племени бродячих цыган!
Сабина вспыхнула, вспомнив, насколько интимным был их разговор, сколько всего она ему поведала о себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79