— Я умоляла его спасти тебя, только поэтому…
— Конечно, ведь он от тебя без ума. Что, впрочем, не снимает с меня позора за то, что я послал вместо себя на дуэль другого человека. Но что мне оставалось делать?! — Последний вопрос прозвучал в его устах наивно и жалко, как у нашкодившего мальчишки.
— Вот и я все время думала об этом, — вздохнула Тина. — Действительно, драться с маркизом тебе категорически невозможно. Ранит ли тебя он или ты его, — скандал неминуем. А если будет скандал, то и папе неизбежно станет все известно.
— Ты думаешь, я сам всего этого не знаю? — взвился Кендрик. — Но сказать правду нет никакой возможности. Это позор.
— Тогда нам остается только молиться всей душой, чтобы дуэль закончилась бескровно — тогда вся история скоро забудется. Париж слишком большой город для таких мелочей.
Кендрик ничего не сказал, но по его лицу девушка видела, что на такой исход поединка он надеется мало.
В нервной растерянности он принялся ходить по комнате.
— Дело еще вот в чем, — признался он. — Па этой дуэли я буду секундантом графа, поскольку он не хочет брать никого из своих. Вторым мне пришлось попросить одного из приятелей Филиппа — и я остановил выбор на Энтони.
— Ты будешь секундантом графа?! — едва слышно прошептала Тина. — Тогда и я поеду с тобой.
— Ничего подобного! — жестко остановил ее брат. — Дуэли не для женщин.
— Но это особый случай, — не сдавалась девушка. — Как вы будете туда добираться?
— В экипаже, нанятом мной на минувшую ночь. Я уже приказал кучеру один раз подождать окончания вечера, а теперь он снова стоит внизу, ожидая дальнейших распоряжений.
С этими словами Кендрик снял фрак, а Тина в изнеможении опустилась в кресло.
— Ну, вот что, — наконец заявила она. — Я все-таки поеду с вами, но буду сидеть в экипаже. Таким образом, я смогу увидеть все события, а если, даст Бог, все кончится благополучно, то никто никогда и не узнает о моем пребывании на месте поединка.
— Но я уж сказал тебе, что ты не поедешь. Ни при каких обстоятельствах, — решительно отрезал брат. Затем немного помолчал и добавил еще более жестко и едва пи не по слогам: — Я полагаю, что произошло самое плохое из всего, что могло случиться, — ты влюбилась в графа.
«Что ж, — подумала Тина, — при нашей близости с Кендриком он все равно рано или поздно должен был догадаться об этом».
— Да, я люблю его, — не стала она отпираться.
— О Боже! Этого еще не хватало чтобы окончательно запутать всю ситуацию!
— Я ничего не могу с собой сделать.
— А он? Он тоже влюблен?
— По крайней мере, утверждает.
— Тогда поклянись всем, что есть у нас святого, что даже ему ты никогда не раскроешь наше инкогнито. Я знаю, он человек благородный и при любых обстоятельствах таковым останется, но ты должна сама понимать, что, если, пусть даже совершенно случайно, он проболтается о нашем секрете своим друзьям, лакею — да кому угодно! — нас могут начать шантажировать — и причем самым гнусным образом!
Убитая, Тина молчала, но через некоторое время справилась с собой и тихо сказала:
— Говорить об этом графу мне нет никакой необходимости, ведь я знаю, что когда мы… покинем Париж… больше мне не видеть — В голосе ее явственно послышались рыдания, и девушка стремглав выбежала из комнаты.
у себя она судорожно оделась в самое простое из своих платьев и набросила на плечи темно-зеленый бархатный плащ, постаравшись закутаться в него как можно плотней.
Она вытащила из прически драгоценности и умылась ледяной водой, дабы смыть с лица слезы и последние остатки косметики.
Когда она вернулась в гостиную, Кендрик был уже готов и ободряюще положил ей на плечо руку.
— Держись, дорогая, может быть, все не так уж и плохо. А, кроме того, ты сама знаешь, за все удовольствия надо платить. Платить так или иначе.
Держась за руки, брат и сестра спустились вниз, и Кендрик приказал кучеру гнать в Буа.
Казалось, кучер сам знает, куда надо ехать, что еще больше расстроило девушку: да, Париж вовсе не то место, где можно сохранить в тайне даже самый маленький секрет.
Но брату она ничего не сказала, а только прижалась к нему крепче, просунув руку под локоть.
— С графом тоже все будет хорошо, — словно отвечая на ее немой вопрос, успокоил ее Кендрик.
— Но что нам делать, если… если его все-таки ранят?
— Он привезет в Буа своего доктора, что несомненно сделает и другая сторона. Что бы ни случилось, у них обоих будет медицинская помощь.
«Что проку в этой помощи, если Жан будет убит?» — горько подумала девушка, но постаралась прогнать страшные мысли рассуждениями о том, что дуэли, как часто рассказывал ей отец да и сама она не раз читала в книгах, в наше время стали скорее ритуалом чести, чем способом убийства.
Даже маленькая царапина теперь считается вполне достаточной сатисфакцией в преобладающем большинстве случаев, а настоящая схватка — неблагородным поведением и дурным даже воспитанием — особенно в кругах высшей аристократии.
Но Тина чувствовала, что здесь все может обернуться по-другому, что маркиз настроен самым решительным образом и любыми путями будет добиваться намеченной цели.
«Если граф проиграет этот поединок, — думала со стыдом Тина, — то нам с Кендриком придется срочно покинуть Париж, .чтобы… чтобы избежать назойливости этого подлеца…»
Страшно было подумать о том, что по собственной глупости и неосторожности она ворует у себя последние дни с возлюбленным, но думать было уже некогда — экипаж стремительно въезжал в лес.
Прибыв на место, оказавшееся укромной, но ровной площадкой, скрытой в чаще леса. Тина увидела, сквозь утренний туман, что там уже находится несколько человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42