В городском особняке на Парк-лейн маркиза встречали вышколенные лакеи. Эти двухметровые великаны вытянулись в струнку усерднее обычного.
Дворецкий самым почтительным тоном осведомился, будут ли у его милости какие-нибудь распоряжения на этот вечер.
Маркиз, немного подумав, бесстрастно обронил:
— Карету на семь тридцать!
Отдав приказание, он поднялся в свою спальню.
Пока камердинер помогал ему раздеться, маркиз не проронил ни слова.
Принимая довольно продолжительную ванну и облачаясь в элегантный вечерний костюм, он с горечью вспоминал радостное предвкушение этого вечера.
«Может быть, Уилли просто ошибся», — подумал он.
Но для чего Уилли стал бы утверждать, будто видел Бертона, если бы не был в этом абсолютно уверен?
Маркиз постоянно ощущал внимание лучшей половины человечества чуть ли не с того дня, как окончил школу. Женщины находили его неотразимым и вились вокруг него вьюном.
Он действительно был очень красив.
Благодаря увлечению лошадьми он развил в себе способности великолепного наездника, а гимнастические упражнения на свежем воздухе способствовали тому, что его атлетически сложенное тело всегда было в прекрасной форме, чем он немало гордился.
К тому же в отличие от своих друзей он знал меру в употреблении горячительных напитков.
Он был умерен и в еде — не в пример королю и тем, кто окружал его сначала в Мальборо-Хаус, а нынче и в Букингемском дворце.
Маркиз, видевший только восхищение в глазах женщин, которые осыпали его комплиментами и сравнивали с греческим богом, даже не пытался когда-нибудь усомниться в искренности их чувств.
Вот отчего ему было так трудно смириться с мыслью, что среди дам, которых он удостоил своим расположением, нашлась такая, что заинтересовалась им по одной простой причине: он обладал внушительным состоянием.
Маркиз не был наивным человеком и прекрасно знал, как можно устроить западню влиятельной особе, когда муж и жена действуют заодно и продумывают свой замысел вплоть до мелочей.
Если Уилли не ошибается, то Дафна наверняка рассчитывает на то, что остальные ее гости разъедутся рано, а маркиз останется с ней.
Она пригласит его к себе в спальню. А когда они окажутся в постели, дверь распахнется — ив комнату влетит Генри Бертон.
Дафна испуганно вскрикнет, а муж уставится на нее с таким видом, словно не может поверить своим глазам. Потом он разразится бранью с обвинениями и укорами. А напоследок заявит, что поскольку застал их на Месте преступления, то немедленно подаст на развод.
Дафна будет жалобно умолять его о прощении: ее повергнут в ужас скандал и осуждение света, который от нее отвернется.
И тогда настанет время вмешаться маркизу.
Чтобы спасти себя — и, конечно, женщину, погубленную им, — придется предложить оскорбленному мужу крупную сумму денег, способную помочь ему отбросить гордыню и смириться с запятнанным именем.
Вся эта сцена окажется невыносимо долгой и унизительной.
Маркиз будет обнажен, тогда как Бертон явится в дорожном костюме — ведь он якобы вернулся из Парижа.
Все это выглядело бы весьма забавно на театральной сцене, но вряд ли доставило удовольствие по крайней мере одному из участников реального происшествия.
Маркиз совершенно ясно представлял себе, как попался Хотон: ему не оставалось ничего, как только заплатить Бертону столько, сколько тот потребовал.
И он мог оказаться в таком же положении, за тем лишь исключением, что, как человек более состоятельный, вынужден был бы заплатить гораздо больше, чем лорд Хотон.
«Как можно быть таким глупцом?» — гневался он на себя.
Теперь ему казалось просто смешным, что он не догадался о значительных материальных затруднениях Бертонов. Они наверняка потратили уже почти все деньги, которые им удалось вытянуть из Дэйрона Хотона.
Бертон любил азартные игры, а его жена хотела постоянно бывать в высшем свете, что также требовало немалых расходов.
Они занимали небольшой дом — но он был расположен в модном районе Мэйфэйр.
Они держали лошадей и собственную карету.
Маркиз слышал, что прошлой зимой Бертон охотился на лис в Лестере.
Естественно, к этому моменту они должны были потратить все деньги.
И кто мог стать для них более многообещающей добычей, нежели маркиз Кейнстон?
Крепко стиснув зубы, маркиз сошел вниз ровно в семь тридцать.
Дворецкий уже ждал его, держа наготове вечерний плащ, подбитый красным атласом.
Один лакей вручил ему цилиндр, второй — трость, третий — перчатки.
Не удостоив никого из них даже единым словом, маркиз вышел из дома и сел в карету, дверь которой перед ним распахнул четвертый лакей.
Наконец, колени маркиза накрыли меховой полостью, и карета тронулась.
Дорога до дома Бертонов заняла совсем немного времени — особняк был расположен на одной из узких улиц.
Войдя в дом, маркиз впервые обратил внимание на то, что ковры в холле немного протерты. На лестничной площадке красовался букет, составленный из свежих цветов, но в нем не было самых дорогих гвоздик.
Когда дворецкий открыл дверь гостиной и громко объявил имя приехавшего гостя, маркиз заставил себя улыбнуться.
Дафна Бертон, разговаривавшая с одним из своих гостей, обернулась к маркизу со счастливым возгласом. Она пошла ему навстречу столь грациозно, что казалось, будто она плывет, не касаясь ногами пола.
Ее глаза излучали такую радость, а лицо было так прекрасно, что маркиз невольно засомневался в своих умозаключениях.
Дафну никак нельзя было заподозрить в неискренности.
— Я так рада вас видеть! — тихо промолвила она.
Маркиз поднес ее руку к губам и ощутил тайное пожатие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44