Мне нравится, как загораются ваши глаза, когда вы взволнованны, и темнеют, становятся даже встревоженными, когда вы не понимаете чего-то. Мне нравится, как ваши губы порой дрожат, как будто вы напуганы. А ваши волосы – что мне сказать о ваших волосах, Вирджиния? Я никогда не видел женщины с такими чудесными волосами. Мне хочется… очень хочется прикоснуться к ним.– Прекратите!Вирджиния внезапно повернулась к нему, топнув ногой:– Вы не должны говорить мне такие вещи, а я не должна слушать вас.– Почему же? Что в этом плохого?Его вопрос, казалось, упал между ними, как камень падает в глубокую воду. В то же мгновение Вирджиния поняла, что он вышел победителем в их негласном поединке. Она не могла сказать ему, почему он не должен говорить подобных вещей. Она не могла ответить, что ей известно о его женитьбе. Она не могла дать ему понять, что отвергает его предполагаемое заигрывание, тогда как в действительности он ничего подобного не делал.Ее загнали в тупик, и ей оставалось только молча стоять, чувствуя себя необъяснимо взволнованной и его близостью, и его словами.– Вы так молоды, – нежно произнес герцог, – так молоды и так неизбалованны. Уже давно, Вирджиния, я не был так счастлив, как здесь, с вами, в эту минуту. Возможно, в конце концов, этот дом обладает своими чарами. Приедете ли вы сюда со мной снова?Вирджиния медленно повернула голову, чтобы посмотреть на него:– Интересно, пригласите ли вы меня? Сегодня я интересна для вас своей новизной. Но в конце концов, что у вас может быть общего с американкой?Если Вирджиния хотела поразить герцога, то в этом она преуспела. Она увидела, как сжались его губы, и поняла, что читает его мысли. В эту минуту он подумал о другой американке, которая носит его имя.– Мы должны вернуться, – решительно сказал он.– Да, конечно, – согласилась Вирджиния.Они прошли через дом. Воздух был напоен свежим ароматом пчелиного воска и цветов, а также, как вообразила Вирджиния, ощущением счастья. Под впечатлением этого в груди ее бились слова: «Давайте побудем здесь еще! Не надо возвращаться в замок, проведем здесь хотя бы несколько часов, чтобы мы могли поговорить друг с другом».Герцог подошел к парадной двери и теперь, глядя, как она медленно идет через холл, сказал:– Вам понравился дом, не так ли? «Сердце королевы» что-то значит для вас.– Мне чудится, что дом пытается о чем-то рассказать…– Я тоже ощущаю это всякий раз, когда приезжаю сюда.Вирджиния с удивлением посмотрела на него.– Зачем мне притворяться? – неожиданно резко спросил он, как будто она задала ему вопрос. – Я люблю этот дом, и, когда я взволнован или одинок, я приезжаю в «Сердце королевы». Один! – добавил он, как будто угадав, что у нее в уме зреет другой вопрос. – Прощай, Мастере! – сказал он старику, стоявшему у двери. – Я скоро приеду опять.– Надеюсь, ваша светлость, – ответил дворецкий. – И дама тоже.Вирджиния улыбнулась ему, в это время другой старик вывел из конюшни лошадей. Вирджиния поискала глазами блок для посадки на лошадь, но герцог поднял ее на руки и сам посадил в седло.– Вы легкая как перышко, – сказал он. – Немодно быть такой худой, но по сравнению с вами все другие женщины кажутся толстыми и неуклюжими. Когда я смотрю на вас, вы мне кажетесь духом леса или, возможно, следовало бы сказать, духом моря, которого случайно принес ко мне ветер с Атлантики.Вирджиния улыбнулась, глядя на него сверху.– Вы очень поэтичны, – сказала она, поддразнивая его.– Я не знал об этом до сегодняшнего дня.Они возвращались в замок, едва ли обменявшись и парой слов, и, когда подъехали к конюшням, Вирджиния соскочила с лошади и направилась прямо к замку, не дожидаясь герцога. У нее возникло ощущение, что он намеренно замешкался, чтобы никто не видел, что они входят в дом вместе.В своей комнате Вирджиния постояла несколько секунд, прижав руки к горящим щекам и глядя на себя в зеркало. Неужели он просто флиртовал с ней? Неужели он из тех мужчин, которые ни за что не пропустят хорошенькой женщины? Или на самом деле его влекло к ней? Было бы просто смешно, подумала Вирджиния, если бы она заставила его влюбиться в себя. И у нее мелькнула мысль, что на самом деле это был бы хороший урок. Он полюбил бы свою жену, на которой женился исключительно ради ее денег. А она могла бы публично объявить его охотником за состоянием, каковым он и являлся. Тогда герцог понял бы, как глубоко она презирает его.– Он жалкий человек, – произнесла Вирджиния вслух, но почему-то эти слова не показались убедительными даже для ее ушей. – Посмотри, как он вел себя, – сказала она своей совести. И все же она не могла думать ни о чем, кроме того, как красив он был верхом на великолепном черном жеребце. Как ей приходилось отворачиваться в сторону, чтобы избежать его взгляда, потому что он вызывал у нее робость. И как его слова вызвали несомненную дрожь в ее груди, которой она никогда прежде не испытывала. – Мне следует вернуться в Америку, – сказала Вирджиния своему отражению в зеркале и поняла, что никуда не уедет.Приблизительно через час, одетая в скромное темно-синее платье с белым муслиновым воротником и манжетами, Вирджиния расположилась в библиотеке. Она сняла книги с полок, но ей удалось найти только портреты герцога. Все его предки были удивительно похожи на него: тот же прямой – аристократический нос, широкий лоб, квадратный подбородок, цинично-безразличный взгляд.Книга за книгой снабжали ее сведениями только об истории семьи Рилл, и ни о чем больше, и все остальное как-то отступило на задний план. Она возвращала на прежнее место тяжеленный том истории замка, переплетенный в кожу, когда дверь библиотеки открылась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66