Обряд должен был совершить местный викарий, так как ввиду небольшого количества приглашенных герцогиня не стала обращаться к епископу с просьбой провести церемонию венчания.Протянув маркизу левую руку и ощутив его прикосновение, она почувствовала, как от его пальцев и от него самого исходят мощные волны.«Да, мне страшно, он пугает меня!» — думала Рокуэйна, когда они начали отвечать на вопросы, которые задавал викарий, прежде чем объявить их мужем и женой.— Я, Тайтес Эликзандер Марк, — говорил маркиз, — с сего дня беру тебя, Мэри Кэролайн, в законные супруги…Рокуэйна слышала, как его жесткий, властный голос звенит в тишине церкви.Затем священник обратился к ней.Не желая вызывать лишних подозрений, она решила отвечать чуть слышным голосом.— Я, Мэри Кэролайн, беру тебя… — начала она. После небольшой паузы шепотом она повторила:— Я… Мэри…На следующем слове она снова споткнулась, словно не могла выговорить, и чуть громче продолжила:— …беру тебя… Тайтес Эликзандер Марк, в законные… мужья…Затем маркиз надел ей на палец кольцо, и Рокуэйна поняла, что… она замужем и, как сказал священник, никто не в силах их разлучить.После того как маркиз расписался в приходской книге, настала очередь Рокуэйны.Она откинула вуаль и наклонилась так, чтобы ее лицо никто не мог увидеть, тем более что сверху его еще прикрывала большая мерцающая бриллиантовая тиара.Затем под звуки свадебного марша она шла по проходу, опираясь на руку мужа и все еще не поднимая глаз.Когда они достигли портика, их осыпали градом розовых лепестков и рисовых зерен, и маркиз чуть ускорил шаг, так что Рокуэйна почувствовала, как шлейф ее платья шуршит по гравию дорожки.Они сели в экипаж и двинулись к замку.Из близлежащих деревень пришло много народу. Люди стояли по сторонам дороги и бросали цветы и рис.Таким образом, можно было не разговаривать, и Рокуэйна, отвернувшись от маркиза, махала людям, поздравляющим их, и в то же время не поднимала фату, чтобы никто не узнал ее.У парадного подъезда ее встретила няня, чтобы поддержать шлейф и помочь подняться наверх по лестнице.И только оказавшись в спальне, Рокуэйна осознала, что с момента венчания не обмолвилась с маркизом ни единым словом.— Ну как, обошлось? — озабоченно спросила няня, когда за ними закрылась дверь. Рокуэйна протянула ей руку, где на безымянном пальце сияло обручальное кольцо.— Хвала Господу! — воскликнула няня. — Я так молилась, чтобы все прошло благополучно!— Теперь главное — уехать так, чтобы тетя Софи ничего не заподозрила.— Вряд ли она придет сюда, — сказала няня, — так что переодевайся. Я уже удлинила кружевную вуаль на твоей шляпке.Накануне вечером, когда няня распаковывала дорожную одежду Кэролайн, они с Рокуэйной обнаружили, что шляпка отделана кружевами, которые могли сыграть роль вуали.Ни Кэролайн, ни Рокуэйна не отличались высоким ростом, поэтому девушка знала, что в своих туфельках на небольшом каблуке она будет маркизу по плечо.— Надо устроить так, чтобы я вышла отсюда только в самый последний момент перед отъездом, — сказала Рокуэйна.— Ну, это не так трудно, ведь его милость ужасно спешит.Пока Рокуэйна быстро переодевалась в элегантное бледно-голубое дорожное платье и плащ того же цвета, она молилась, чтобы не появилась герцогиня.Ее молитвы были услышаны, так как в дверь постучал лакей и сказал:— Миледи, его милость сообщает, что отъезд через несколько минут.Няня ответила:— Очень хорошо. Принеси-ка сюда бокал шампанского для ее милости и кусок свадебного пирога. У нее нет времени спускаться в банкетный зал.По причине все той же спешки и небольшого количества гостей столы были накрыты не в большом зале, как это было принято во время приемов, а в банкетном.Лакей принес шампанское, и она пригубила немного.От волнения ее подташнивало, и она не могла съесть даже кусок пирога.— Вот твой носовой платок, дорогая, — сказала няня, — и если ее светлость появится, я скажу ей, что ты снова рыдаешь.— Мне как раз и хочется расплакаться.— Ни в коем случае, родная! Ты должна держать себя в руках! Помни, чем позже все раскроется, тем лучше для моей детки!— Я помню, — улыбнулась Рокуэйна. — Да и мне, няня, хочется отдалить момент, когда маркиз обвинит меня в обмане и, может, даже назовет мошенницей!Вдруг Рокуэйна почувствовала жалость к старой женщине, которой одной придется принять на себя весь гнев герцогини.Но она успокоилась, вспомнив, что няня может уехать в новый дом Кэролайн. Это было замечательно, ибо в противном случае ей пришлось бы всю оставшуюся жизнь выдерживать упреки и обвинения.В дверь постучали.— Его милость в холле, миледи, — объявил лакей, — и говорит, что его кони в нетерпении!Рокуэйна издала тихий смешок.— И это, конечно, важнее всего! — шепнула она няне.— Ее милость уже идет, — сказала няня лакею. — Она не хочет расстраиваться из-за долгих прощаний.Рокуэйна выждала еще некоторое время, чтобы быть вполне уверенной, что нетерпение и раздражение маркиза достигли высшей точки.Ее расчет оказался верным, и, спускаясь по лестнице, она увидела, что все гости собрались на ступенях террасы.Маркиз, вне себя от задержки, уже сидел в фаэтоне, а грумы придерживали под уздцы нетерпеливо бьющих копытом коней.Рокуэйна подошла к дяде.Он наклонился и поцеловал ее в щеку, прикрытую вуалью шляпки, а она, держа платок у глаз, повернулась к тетке.— Прощай, моя дорогая, — сказала герцогиня, — и прекрати плач! Это вовсе ни к чему!Само собой разумеется, что Рокуэйна ничего не ответила, а под градом розовых лепестков и рисовых зерен поспешила к фаэтону.Под приветственные крики гостей, собравшихся на ступенях, грумы отпустили коней, и они резво понеслись по дорожке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35