Это отличие он не мог бы облечь в слова, настолько неуловимо оно было, и все-таки он сознавал, что как раз именно благодаря ему мужчины безумно влюблялись в Астару с первых же мгновений знакомства.Не приходилось сомневаться, что и Лондон не явится здесь исключением. В Лондоне все будет так же, как в Риме и Париже, и ему придется потратить немало времени и сил, чтобы отваживать как охотников за приданым, так и всяческих предприимчивых и назойливых авантюристов.Он не делал секрета из того, что считает Астару своей приемной дочерью и именно ей предстоит через какое-то время унаследовать большую часть его богатства, а возможно, и все целиком.
Баронет пересек салон и вышел в холл, где несколько слуг были заняты распаковкой громадных сундуков, в которых прибыли в Англию сделанные на континенте покупки. И тут ему внезапно пришла в голову мысль, что богатство может стать для Астары не радостью, а проклятьем.Сэр Родерик подозвал секретаря, присматривавшего за действиями слуг.– Мистер Барнс, пусть два человека принесут вон ту картину в салон.– Хорошо, сэр Родерик.Секретарь немедля выполнил распоряжение баронета и прислал в салон двух лакеев.Картина «Суд Париса» была довольно большим полотном в тяжелой резной позолоченной раме. Когда лакеи приложили картину к стене над камином, сэр Родерик сразу же понял, что у его воспитанницы безупречный вкус. Место для картины было действительно идеальным.– Чудесно! Я так и знала! – радостно воскликнула девушка. – Картина прекрасно сочетается с розовым ковром и голубым потолком. Знаете, у меня такое ощущение, что она станет центральной точкой комнаты.– Что ж, тогда ее нужно немедленно повесить на место! – улыбнулся сэр Родерик.После этого они с Астарой долго выбирали место еще для нескольких картин. Здесь все получилось не столь удачно, как с «Судом Париса». Они никак не могли прийти к единодушному мнению, и в конце концов сэр Родерик предложил повесить полотна временно, а уж потом, приглядевшись, определить им окончательное место. На этом они и порешили.– Дорогое дитя, мне хочется показать тебе в Уорфилд-хаузе еще очень много других занятных вещей, – сказал сэр Родерик Астаре, – а наши покупки могут немного и подождать. Очередь дойдет и до них.Девушка улыбнулась, глаза ее сияли восторгом. Она уже начинала обнаруживать в Англии множество привлекательных особенностей и достоинств. Подобного ей не приходилось встречать в других странах.Восемь лет Астара не была на родине и уже почти забыла, как здесь прекрасно. Об этом она и сказала своему опекуну, когда они ехали из Лондона в его родовое имение по дороге, обрамленной начинавшей зеленеть живой изгородью, около которой уже цвели примулы.Нарциссы золотым ковром устилали лужайки парка. В саду на кустах и деревьях распускались почки.– Все оказалось намного прелестней, чем я ожидала! – радостно восклицала Астара. – У меня и в самом деле такое ощущение, будто я приехала домой.Сэр Родерик был очень рад, и Астара видела это.
Вечером они сидели в салоне. Глаза девушки постоянно обращались к висящей над камином картине, и опекун улыбнулся, заметив это.– Тебе, как я вижу, не дает покоя «Суд Париса». Это навело меня на одну довольно занятную мысль.– Какую, дядюшка? – спросила Астара.– Я хочу, чтобы ты тоже произнесла свой приговор, только не в отношении трех красивых женщин, как делает это Парис на картине, а после того, как ты познакомишься с тремя симпатичными мужчинами!Она с удивлением посмотрела на него, а он невозмутимо продолжил:– Я уже говорил тебе, что после моей смерти ты станешь наследницей моего состояния. Но, как ты понимаешь, большие деньги всегда сопровождаются разного рода неприятными вещами. И особенно если дело касается юной девушки.Он произнес это таким серьезным тоном, что Ас-тара соскользнула с софы, на которой сидела, и опустилась на колени подле его кресла.– Тогда не давайте мне так много! – воскликнула она. – Я знаю, вы опасаетесь, что за мной станут увиваться любители легких денег. И, по-моему, было бы ошибкой создавать для них такое искушение.– Ты права, это равнозначно тому, чтобы золотить лилию, – согласился сэр Родерик. – Ты так прелестна, моя милая, что, если бы даже была нищей цветочницей, в тебя все равно влюблялся бы каждый мужчина. Но мы с тобой достаточно разумные люди и понимаем, что большинство мужчин самым неотразимым достоинством девушки на выданье считают все-таки ее приданое.– Мне хочется… чтобы меня любили… и без него, – тихо прошептала Астара.– Так оно и будет, уверяю тебя, – убежденно ответил сэр Родерик. – Тебя невозможно не любить… Всякий, кто тебя видит, не способен устоять перед твоей красотой. И тем не менее я все же хочу создать надежные гарантии, чтобы, когда меня не станет, мои деньги оказались в хороших и разумных руках.Астара промолчала, и через некоторое время опекун продолжил:– Тебе известно не хуже, чем мне, что закон дает мужчине полный и абсолютный контроль над состоянием его жены. И поэтому нам необходимо найти такого человека, которого ты могла бы не только любить, но еще и испытывать к нему доверие и уважение.– Вы полагаете, что это будет трудно?– Нет, вовсе не трудно, если ты позволишь мне предложить троих претендентов на твою руку, в порядочности которых я всецело уверен.Астара сначала притихла и чуть нахмурилась, а потом осторожно поинтересовалась:– А вы не станете… настаивать, чтобы я… вышла замуж за того… кого не люблю?– Мне хочется, чтобы ты нашла такое же счастье, какое довелось познать твоим родителям, – серьезно ответил сэр Родерик. – Впрочем, не любить твою мать было просто невозможно, выше человеческих сил.
1 2 3 4 5 6 7 8