«Но это же ужасно, чудовищно, низко! - твердила про себя Атейла в полном отчаянии, уверенная, что переубедить графа ей уже не удастся. - Неудивительно, что он ненавидит меня», - думала она, хотя и не понимала, почему граф уверен, что Comtesse так хочет развода. По словам отца Игнатия, у Comte оставалась семья во Франции.
Девушка подошла к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха. Потом, собравшись с силами, она вспомнила, что должна подать завтрак Фелисити, и с трудом заставила себя одеться.
- Вы выглядите уставшей, мисс, - сказала Дженни, входя в детскую. - Почему бы вам ни прилечь, а я присмотрю за ее светлостью.
- Со мной все в порядке, - ответила Атейла, - но я была бы признательна, если бы вы попросили Джеба покататься с ее светлостью сегодня утром. У меня много дел.
- Да, конечно, - кивнула Дженни, - я пошлю за ним в конюшни.
- Но я хочу кататься с вами, мисс Линдсей, - воскликнула Фелисити, поднимая голову от тарелки, - с вами интереснее!
- Я знаю, дорогая, - ответила Атейла, - но у меня болит голова. Так что покатайся с Джебом, а к обеду мне, может быть, станет лучше и мы поедем вместе.
- Это было бы замечательно! - сказала Фелисити. - И значит, у меня не будет уроков?
- Утром не будет.
Атейла хотела добавить: «Со мной - никогда», но ей было жалко расстраивать девочку, да у нее и самой слезы навернулись на глаза.
Она не хотела покидать замок. Она хотела остаться. Не только для того, чтобы иметь крышу над головой, но и из-за Фелисити, и из-за всего остального вокруг, что так отличалось от всего, что она видела прежде и что она успела полюбить.
Атейла выпила чаю, почувствовала себя немного лучше, хотя и подумать не могла о том, чтобы проглотить хоть кусочек.
Дженни надела Фелисити бархатную шапочку для верховой езды, жакет, принесла ее хлыстик и перчатки.
- Я отведу ее вниз, мисс, - сказала она, - а вы послушайтесь меня, поспите еще часок-другой. Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили.
- Спасибо, - слабо откликнулась Атейла. Фелисити обняла ее и поцеловала.
- Я расскажу вам обо всем, когда вернусь, мисс Линдсей. Хотя, знаете, с Джебом ездить не так весело, как с вами.
- Делай все, как скажет Джеб, - напутствовала ее Атейла, - и будь осторожна, не падай. Это меня очень расстроило бы.
- Я очень хорошая наездница, прямо как папа, - ответила Фелисити и поспешила вниз вслед за Дженни.
Атейла вздохнула и прошла в свою комнату. Несколько минут она молча стояла, глядя на множество платьев в шкафу, думая, как все это упаковать.
Потом она открыла верхний ящик комода и достала свою сумку, нашла кошелек и высыпала на кровать его содержимое. Там были три купюры по одному фунту, две монеты по полсоверена и три шиллинга - все, что осталось от тех денег, которые Comtesse дала ей перед отъездом из Танжера.
В отчаянии Атейла смотрела на эти жалкие гроши, думая, что вряд ли она сможет уехать далеко от замка с такими деньгами, и как ей теперь жить, пока найдется какая-нибудь работа. Теперь она жалела, что не узнала, как далеко отсюда Нортумберленд.
«Может быть, - думала девушка, - там я нашла бы кого-нибудь из родственников папы. А теперь что мне делать? Куда идти?»
Вопросы повисали в воздухе. Ответов не было. Атейла подумала, что лучше бы ее убили вместе с отцом в арабской пустыне.
Потом она открыла шкаф, куда Дженни сложила чемоданы, нашла самый маленький и решила упаковать в него самые необходимые вещи.
Опустившись на колени перед чемоданом, она размышляла, что взять с собой. Конечно, о прекрасных платьях нужно было забыть.
Но Атейла понятия не имела, что ей может пригодиться, и, чувствуя себя слабой и беспомощной, она не выдержала и заплакала. Слезы сначала капали медленно, одна за одной, а потом хлынули неудержимым потоком.
Атейла услышала, что кто-то вошел в детскую, потом вышел в коридор. Она решила, что это Дженни. В оцепенении девушка осталась сидеть перед открытым чемоданом, а слезы ручьем текли и текли по ее щекам. Дверь в комнату открылась.
Атейла поискала носовой платок, не желая, чтобы Дженни увидела ее плачущей, но в этот момент мужской голос негромко спросил:
- Что ты делаешь?
На мгновение ей показалось, что все это происходит во сне. Атейла, медленно подняла глаза и увидела графа. Он закрыл дверь, подошел к ней и стоял, глядя сверху вниз на девушку у своих ног, плачущую над открытым чемоданом.
- Почему ты плачешь?
Ей показалось, что на самом деле он собирался сказать что-то другое. Запинаясь, она ответила:
- Я… я… уезжаю.
Слезы застилали ей глаза. Граф достал из нагрудного кармана и подал девушке свой носовой платок. Неловко она взяла его, вытерла мокрые глаза и щеки, пытаясь понять, что привело его к ней в спальню.
Атейла чувствовала, что сейчас она не в силах отвечать на его обвинения, объяснять ему, насколько он ошибается, подозревая ее Бог знает в чем.
Граф подождал, пока она уберет платок, затем сказал:
- Я пришел извиниться.
Подобных слов Атейла никак не ждала. Ее глаза расширились от изумления.
- Я узнал от Элизабет Уик, что ты сделала для нее прошлой ночью. Она чрезвычайно благодарна тебе и просит, чтобы ты зашла к ней попрощаться перед отъездом.
- Да, да… конечно, - выдавила из себя девушка.
- Я не заслуживаю прощения, но я обезумел от ревности!
Атейла, не в силах понять ни слова из того, что он говорил, только смотрела на него, и в глазах ее застыл немой вопрос.
Граф резко сказал:
- Ты заставляла меня страдать тысячей разных способов с того самого момента, как появилась здесь. А прошлой ночью, когда я подумал, что ты была с Хогартом, я не мог это больше выносить.
- Я… я не понимаю, - пробормотала Атейла. Неожиданно граф улыбнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40