А вот на живот идти Ц это самое м
ое, потому что я полостной хирург. То, что я у парня в животе увидел, хоть и м
ельком, Ц дикий ужас. Как минимум четыре больших дыры в кишечнике, и в тол
стом и в тонком, полживота кала, перитонит гарантирован. Да какой ему пери
тонит, не доживет он до перитонита, у него, поди, крови-то меньше литра оста
лось…
В такие моменты я радуюсь, что потерял обоняние. Полагаю, вы знаете, что на
ходится у людей в кишках. Запашок при подобных операциях убийственный, н
е все выдерживают. А я его не чувствую. Может быть, именно поэтому так быст
ро поднял свою квалификацию полостного хирурга. Отсутствие неприятных
отвлекающих факторов способствует качественной работе.
Прибывает Иваныч, начинает мыться. Уважаю его. Сергей Иванович Лебедев
Ц бывший военный врач, строгий, дисциплинированный, но мужик, безусловн
о, душевный, этого не отнимешь. Возрастом за пятьдесят, ростом на полголов
ы выше меня, худой, белесый от седины, усатый. Сильно «окает» Ц родом из гл
ухой ветлужской деревеньки. Руки огромные, но именно хирургические, не л
опатами Ц длиннющие узловатые пальцы, сила такая, что подкову согнет. В р
аботе хирурга главное все-таки голова, если с ней слабовато, то никакие ру
ки не помогут. Но такие конечности, как у Лебедева, Ц дар божий, великолеп
ное подспорье хорошим мозгам. Мы много оперировали с Иванычем по ночам, и
когда пальцы мои уже начинали дрожать, он был сосредоточен и невозмутим.
Лебедев рассказывал мне кое-что о своей работе в Афганистане, это впечат
ляет, начинаешь понимать, что наши условия Ц просто рай по сравнению с те
м, что может быть на войне. Между прочим, Лебедев Ц не простой хирург, он до
цент на военфаке в Медицинской академии, преподает, читает лекции и знае
т теорию так, как я никогда ее знать не буду. И все равно дежурит по ночам в н
ашей больнице, потому что у него дети, и внуки, и всем нужно денег, и всех нуж
но поставить на ноги, и нельзя идти ни на какую другую работу, кроме хирург
ической, потому что вот они Ц пальцы, нельзя их убить, испортить другим, о
грубляющим трудом.
И, значит, все идет не так, как хотелось бы, Ц то есть юноша наш все еще жив и
умирать не собирается, и мы «идем на живот». За то время, пока мы мылись, пар
ня избавили от одежды (срезали ножницами одежду и сложили ее ошметки в сп
ециальные пакеты для следователей), обтерли тело стерильными сырыми сал
фетками, и выглядит он куда лучше, чем выглядел двадцать минут назад. Дыши
т пациент через трахеотомическую трубку, но дышит, как ни странно, самост
оятельно, грудная клетка его вздымается и опускается ритмично, без особы
х проблем. Живот его похож на Хиросиму после бомбардировки, но артериаль
ное давление на удивление приличное, совершенно не соответствующее том
у, что видят мои глаза. Хлопец явно не собирается умирать, и значит, работа
ть нам и работать. Не подумайте, что я лентяй и избегаю труда, вовсе нет Ц н
апротив, мне становится интересно, мне уже хочется спасти его, довести до
выздоровления или хотя бы до прихода в сознание, задать пару вопросов и у
знать, во-первых, кто его так отделал, и, во-вторых, почему он такой неестес
твенно живучий.
А Иваныч, уже в маске, протирает перчатки марлевым шариком, наклоняется н
ад парнем, втягивает воздух ноздрями (вот же герой!) и говорит:
Ц От него пахнет.
Ц Угу, Ц киваю я головой. Ц Еще бы от него не пахло, представляю, какая та
м вонища. Ну, ты в курсе, что я запахов не чую…
Ц Вонища? Ц Лицо Иваныча закрыто бумажной маской, я вижу только удивлен
ные глаза и кустистые брови, вздернутые над глазами. Ц Да нет, Дима, тут че
м-то вроде одеколончика попахивает.
Ц Думаешь, он одеколона налопался? Ц спрашиваю.
Знакомое дело: бомжи, к примеру, не пьют водку, нет у них средств на сей неде
шевый продукт. Они употребляют стеклоочиститель, одеколон и медицинску
ю настойку боярышника, и разит порою от такого обитателя помойки, достав
ленного в приемный покой, ядреной смесью парфюма и пищевых отбросов. Но н
аш молодой человек явно принадлежит к когорте тех, кто употребляет дорог
ое пойло, от него должно пахнуть коньяком либо бурбоном. Если он вообще пь
ет, кстати.
Ц Нет, что-то другое, Ц говорит Иваныч, Ц похоже на масличный эфир. Пахн
ет от нашего пациента васильками, и весьма сильно.
Ц А почему именно васильками? Ц спрашиваю я удивленно. Для меня васильк
и всегда ассоциировались с Любкой из-за цвета ее глаз.
Ц Не знаю почему. Но мне кажется, что именно васильками.
Ц Ладно, начинаем. Пора оперировать василькового мальчика.
И мы приступаем. Как ни странно, умудряемся «сделать» живот за два часа. По
резы страшные, но сосуды почти не кровят, это здорово помогает в работе. Св
ертываемость крови идеальная, да и все идеальное Ц сердце работает без
малейших сбоев, давление держится на уровне. Зашиваем кишечник, ставим д
ренажи и уходим из живота. Зашиваю две раны на лице Ц это недолго, всего в
осемь швов. Наша работа, похоже, сделана. Хлопца везут в реанимацию, и как у
ж он пойдет дальше, на поправку или в могилу, одному богу известно.
Ц Я бы дал ему пятьдесят процентов, Ц говорю.
Ц Выживет, Ц уверенно говорит Лебедев. Ц Очень здоровый мальчишка… бы
л здоровым, пока не зарезали.
И Лебедев идет спать, да и я пытаюсь кемарить, сидя в кресле и вытянув ноги.
Обычно не сплю на дежурстве, но на этот раз здорово устал.
В пять ночи (или уже утра?) звонят из реанимации. «Дмитрий Андреевич, подой
дите, ваш больной похужел». Ладно, иду, смотрю. Парень, естественно, в отклю
чке, но не так уж и плох, бывает хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25