В приемной сидел мужчина. Вид у него был такой, будто он спал в одежде. А еще он был небрит и глядел немного растерянно. Тронув Дейзи за локоть, Грэхем Хорикс кивнул на него, а вслух сказал:
– Господи милосердный, Чарльз, только посмотрите на себя. У вас ужасный вид.
Толстый Чарли уставился на него мутным взглядом.
– Не смог попасть вчера домой. Какая-то путаница с такси.
– Познакомьтесь, Чарльз, – продолжал Грэхем Хорикс, – это детектив Дей из лондонской полиции. Она здесь по мелкому, рутинному делу.
Тут Толстый Чарли сообразил, что они в приемной не одни. Постаравшись сосредоточиться, он увидел униформу. Потом лицо.
– Э-э-э… – вырывалось у него.
– Доброе утро. – Слова произнесли губы, а в голове у Дейзи вертелось: «Вот черт, вот черт, вот черт, вот черт».
– Приятно познакомиться, – сказал Толстый Чарли и недоуменно сделал то, чего никогда не делал раньше: вообразил себе офицера полиции при исполнении без формы, полуголой и обнаружил, что воображение подбросило ему довольно точный образ молодой дамы, с которой он проснулся в одной постели на утро после «панихиды» по отцу. В консервативной одежде она казалась старше, суровее и много более грозной – впрочем, ей же положено по званию.
Как у всех разумных существ, у Толстого Чарли был порог способности удивляться. Уже несколько дней стрелка отклонялась в «красное», иногда зашкаливала, а теперь прибор окончательно вышел из строя. Начиная с этого мгновения, ничто – решил он – не может его удивить. Больше идиотских несуразностей уже случиться не может. Приехали.
Но, разумеется, он ошибался.
Поглядев в спину уходящей Дейзи, Толстый Чарли поплелся вслед за Грэхемом Хориксом в кабинет босса.
А Грэхем Хорикс плотно прикрыл за ними дверь. Потом примостился на краешке своего стола и улыбнулся как хорек, только что сообразивший, что его заперли на ночь в курятнике.
– Будем откровенны, – сказал он, – карты на стол. Хватит ходить вокруг да около, – и пояснил: – Давайте называть вещи своими именами.
– Ладно, – согласился Толстый Чарли. – Давайте. Вы сказали, мне нужно что-то подписать?
– Нет, это уже отменяется. Лучше обсудим кое-что, на что вы мне указ&чи несколько дней назад. Вы обратили мое внимание на ряд крайне странных операций, которые имели место в последнее время.
– Вот как?
– В эту игру, Чарльз, в эту игру могут играть двое. Разумеется, первым моим побуждением было расследовать ваши заявления. Отсюда визит детектива Дей сегодня утром. И подозреваю, то, что мы обнаружили, вас совсем не удивит.
– Не удивит?
– Нисколько. Как вы указали, у нас налицо явные финансовые отклонения, Чарльз. Но, увы, прихотливый перст подозрения безошибочно указывает только в одну сторону.
– В одну сторону?
– В одну.
Толстый Чарли окончательно стал в тупик.
– Куда?
Грэхем Хорикс постарался сделать озабоченное лицо или хотя бы вид, что пытается выглядеть озабоченным, но получилось у него выражение, которое у младенцев всегда указывает, что им надо хорошенько срыгнуть.
– На вас, Чарльз. Полиция подозревает вас.
– Да, – согласился Толстый Чарли. – Конечно, подозревает. Такой уж тогда выдался день.
И пошел домой.

Паук открыл входную дверь. Некоторое время назад начался дождь, на пороге, помятый и мокрый, стоял Толстый Чарли.
– Ага, – сказал он. – Теперь мне можно домой, да?
– Не мне тебя останавливать, – отозвался Паук. – В конце концов, это ведь твой дом. Где ты был всю ночь?
– Ты прекрасно знаешь, где я был. Я никак не мог попасть сюда. Уж не знаю, какой магией ты на меня воздействовал.
– Это была не магия, а чудо, – оскорбленно возразил Паук.
Пройдя мимо него, Толстый Чарли затопал вверх по лестнице. В ванной комнате он заткнул ванну и пустил воду. Потом высунулся в коридор.
– Мне плевать, как это называется. Ты проделал это в моем доме и вчера вечером помешал мне вернуться.
Он снял вчерашнюю одежду, потом снова высунулся за дверь.
– А на работе мои дела расследует полиция. Ты говорил Грэхему Хориксу про какие-то финансовые несоответствия?
– Конечно, говорил, – ответил Паук.
– Ха! Ну так теперь он подозревает меня. Считает, что это я.
– Ах это? Сомневаюсь.
– Много ты знаешь, – сказал Толстый Чарли. – Я с ним разговаривал. В агентство уже приходила полиция. А потом еще есть Рози. Нам с тобой нужно очень серьезно поговорить по поводу Рози, когда выйду из ванной. Всю вчерашнюю ночь я бродил по улицам. Поспать удалось только на заднем сиденье такси, а к тому времени, когда я проснулся, было пять утра, и мой таксист поворачивал на Трейвис-Бикл. И разговаривал сам с собой. Я сказал ему, мол, может, перестать искать Максвелл-гарденс, по всей видимости, в такие ночи Максвелл-гарденс вообще не существует. Со временем он согласился, и мы поехали завтракать в забегаловку таксистов. Яичница, бобы, сардельки, тосты и чай, в котором ложка стоит. Когда он рассказал своим ребятам, что провел ночь в поисках Максвелл-гарденс, такое началось, что я подумал, вот-вот прольется кровь. Но нет. А в какой-то момент показалось…
Толстый Чарли остановился набрать в грудь воздуха. Вид у Паука был виноватый.
– После, – с нажимом сказал Толстый Чарли, – после того, как я приму ванну. – И захлопнул дверь.
Он залез в ванну.
Всхлипнул.
Вылез из нее.
Выключил воду.
Обвязавшись полотенцем, открыл дверь ванной.
– Нет горячей воды, – чересчур спокойно сказал он. – Есть какие-нибудь соображения, почему у нас нет горячей воды?
Паук все еще стоял посреди коридора – он так и не двинулся с места.
– Моя джакузи. Извини.
– Ну, по крайней мере Рози не… Я хочу сказать, ей не пришлось…
Тут он заметил выражение на лице Паука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104