В какой-то момент Пылинка выглянула, и они вместе огляделись через Офир; но волшебного воздействия, похоже, никто не заметил. Это слегка успокоило Алекса. Его все еще тревожило то, что он увидел на корабле прямо перед тем, как так внезапно покинул его.
– Мне нужен врач, аллопат, – прокашлял Алекс.
Он понимал, что еще не успел оправиться от первого купания, когда снова оказался в море. Остальное сделали вода и напряжение, и теперь у него началось и быстро развивалось воспаление легких.
– Мы могли бы отправить его в храм Эскулы, – предложил Карвин.
– Нет! – пролепетал Алекс. – Никаких храмов, никаких жрецов, никаких духов, никаких богов. Никакого волшебства!
Недавний опыт с Джиеной заставил его понять, что анимист может ждать от волшебников только неприятностей. И снова пожалел о выборе профессии. То, что выбора, в сущности, не было, не слишком утешало.
Стражники переглянулись, и один из них сделал святой знак, призывающий защиту от безумца.
– Врач стоит недешево, мальчик. У тебя есть керамки? – строго спросил офицер.
Слово было незнакомым, но, судя по контексту, оно, вероятно, означало «торговые безделушки». Алекс попытался нащупать кошелек и понял, что оставил его под подушкой в каюте на «Очарованной».
– Нет… все осталось… – начал он и снова закашлялся.
забота беспокойство
– Возможно, король захочет допросить его, – сказал офицер солдатам, которые пытались выглядеть осведомленными и бдительными. – Утром мы приведем его в порядок и доставим в казарму. И свяжите его, идиоты. Сейчас же! Вам следовало бы сделать это, как только он появился.
– Но, господин, он совсем не похож на деридальского лазутчика, – вполголоса проворчал Лукен, толстыми кожаными ремнями связывая слабо протестующему Алексу запястья за спиной.
– Я не лазутчик! – прокашлял Алекс.
– Будь они похожи на лазутчиков, проблем было бы гораздо меньше, не так ли? – отрезал офицер. – Боится волшебства – это тоже подозрительно. Нет, мы отведем его в… в храм Дженджу, это должно помочь. Я хочу знать, что он скрывает.
Алекс ощутил приступ страха, ощутил, как напряглась у него на плече Пылинка, готовая броситься на его защиту, но приказал ей помалкивать и прятаться.
Лукен и офицер, которого Алекс теперь про себя называл Господин – не из уважения, а просто потому, что его только так и называли, – наполовину вели, наполовину тащили Алекса вниз по крутому холму. У подножия были привязаны три больших трауса. Алекса водрузили на спину одного из них и связали ноги под покрытым перьями брюхом. Лукен и Господин вскочили на других и взяли поводья того, на котором сидел Алекс.
– Смотри, без фокусов, – предупредил его Господин, – иначе свалишься прямо ему под ноги. Ты же не хочешь этого, верно?
– Нет, господин, – прошептал Алекс и обеими связанными за спиной руками вцепился в перья.
Под воздействием простейшего ментального толчка Пылинка быстро выскользнула из-под рубахи и спустилась на спину трауса. Невидимая для стражников анима пробралась через перья к запястьям Алекса. Острые резцы взялись за работу.
удовлетворение самодовольство счастье
Город был построен из камня и необожженного кирпича; дома побольше покрыты черепицей из обожженной красной глины, прочие – дранкой, пальмовыми листьями или соломой. Алекс заметил, что город окружает что-то вроде пересохшего русла реки с крутыми, очень ровными берегами, с перекинутыми там и сям мостами. В воротах на мосту их приветствовали двое стражей. Немногочисленные хуманы на улицах бросали разговоры и дела и таращились на маленькую процессию. Некоторое количество обитающих в любом городе, где они могли обосноваться, грызов подозрительно выглядывали из теней и переулков. Грызы-моряки считались счастливчиками; большая часть этого племени жила вот так – на задворках и окраинах городов, особенно хуманских. Они жили как крысы, на которых походили: воровали, рылись в отбросах, иногда занимались кое-какими мелочами, до которых не опускались хуманы. Иногда их изгоняли, иногда терпели, но всегда преследовали – и они всегда были. Судя по тому, как они прятались от взглядов стражников, здесь к ним не благоволили.
Алекс мешком сидел на траусе, сотрясаясь с каждым шагом двух больших, покрытых чешуей ног. Грудь заложило, каждый вдох был скрежещущим хрипом. Сквозь лихорадочный туман он увидел маленькую площадь, где торговцы с маленькими жаровнями торговали разными лакомствами. Они проехали по изящному арочному мосту, перекинутому через реку, и Алекс мельком заметил небольшую гавань на берегу залива. «Возможно, я смог бы доплыть туда, а не идти пешком, нашел бы какую-нибудь лестницу или еще как-то перелез через скалы и не вляпался бы в это дерьмо», – мрачно подумал он. Однако самая мысль о воде и море причиняла боль; он покачал головой и отвел взгляд от темной мерцающей глади.
Выше по течению реки виднелась какая-то темная масса, освещенная примерно на равных промежутках огнями, – городские стены. Далее город защищали более высокие утесы по обеим сторонам долины. На насыпном холме у реки высился каменный замок с башнями и множеством ярко освещенных окон. Перед ним простиралась широкая площадь.
Алекс почувствовал, что кожаные ремни на запястьях ослабели.
гордость счастье
«Молодец! Хорошая девочка!» – подумал он, жалея, что нечем побаловать ее. Похвала, казалось, придала Пылинке сил, и он почувствовал прилив любви и гордости; теперь Алекс не мог понять, как он вообще мог допустить мысль о том, чтобы позволить усыпить ее в колледже. «А теперь, пожалуйста, на ногах», – мысленно попросил он Пылинку, пытаясь нарисовать образ в уме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116