– Может быть, свист попадает на какую-то частоту, которая воздействует на них? – вслух сказал он.
– Высота звука, частота, да, хм-м… – бормотал врач, задумчиво уставившись на клетки. – Видимо, что-то в звуке привлекает…
Нервно поглядывая на стены, Темит заставил Алекса и Пылинку работать с белыми крысами; методом проб и ошибок они установили, что Пылинка может каким-то образом связываться с другими крысами и внушать им свои эмоции. Они сделали несколько камертон-дудок из стеклянных трубок Темита, и свистящие пронзительные звуки, казалось, вызывали какой-то отклик в мозгах грызунов и усиливали способность Пылинки связываться с ними.
– В этом что-то есть. Ведь они общественные существа, у них есть какая-то форма коллективной общественной структуры, – бормотал Темит, делая заметки в толстой книге в кожаном переплете.
Вскоре, однако, Пылинке надоели опыты, и Алекс попросил закончить занятия.
– Поразительно, просто поразительно, – твердил Темит, торопливо строча в книге. – Знаешь, Алекс, это могло бы быть по-настоящему полезным искусством.
– Не знаю, – с сомнением сказал Алекс. – Анимист Прешкин странствовала со стаей волков, которые выступали перед зрителями: дело в том, что ее аним, волк Ураган, был вожаком стаи. Но кого заинтересует сборище танцующих крыс?
Кроме занятий с крысами, Темита интересовали и способности Алекса к волшбе. Алекс, памятуя о недавнем опыте с Джиеной, сначала насторожился, но скоро стало ясно, что аллопатом двигает только любопытство. Темитом руководило стремление докопаться до причин, найти научные объяснения для всего на свете: он хотел не просто лечить опухоли, но и узнать, почему они возникают. Он знал не только, какие лекарства в каком случае прописывать, но и почему один препарат расширяет ветви легких и облегчает дыхание, другой действует на кровеносные сосуды и позволяет им свободнее пропускать кровь. Не довольствуясь знанием, что Алекс и Пылинка могут воздействовать на крыс, он хотел знать, что позволяет им делать это.
Отсюда началось долгое изучение возможностей анимистов, в чем Алекс был бы рад помочь, но Темит хотел также знать, как и почему, а об этом Алекс никогда не задумывался. Волшебство, вот и все; так было всегда. Ты совершаешь некие действия – и нечто происходит. Какой смысл углубляться? Темита особенно интересовала способность анимистов распознавать волшебную активность.
– Так ты можешь… увидеть волшебство раньше, чем оно проявится? – спросил Темит. Алекс кивнул.
– Это похоже на… как бы свет… и звук. Ну, вроде гула или жужжания. – Алекс с трудом подбирал слова. – Но звучит он не в ушах, а скорее… это… ну, вроде как чувствуешь душой. – Он помолчал, пока Темит записывал. – Но я говорю только о себе. Все воспринимают по-разному. Большинство анимистов-лимуров, например, говорят, что у волшебства есть запах – и весьма характерный. Один из моих учителей начинал страшно чихать, если происходило что-то волшебное.
– Можешь ты распознать волшебника или анимиста просто… ну, поглядев на них?
– M-м… можно распознать анимиста – связанного – по этому… ну, вроде светящейся нити, связывающей его с анимом. И пульсации. Но волшебника… иногда, если он могущественный, это можно увидеть. Но обычно ничего не заметно, пока он не начинает колдовать. Тогда появляется сияние – и звук.
– А как насчет волшебных предметов? – спросил Темит, поднимая глаза. – Зелья там, талисманы и все такое? Алекс покачал головой:
– Нет… здесь мы ограниченны. Мы можем видеть только активное волшебство и только в живых существах. Иногда, если, скажем, некто пьет зелье, мы можем увидеть воздействие зелья как проявление волшебства… но когда оно просто находится в бутылке – нет.
– Есть разница в том, как ты видишь такие вещи? – продолжал Темит. – Сияние сильнее, слабее, другого цвета – что-нибудь?
Алекс растерялся.
– Э-э… ну, понимаешь, вообще-то я в этом деле новичок. Сам-то я, в сущности, видел не очень много волшебства. Я пересказывал тебе то, что говорили учителя. А вообще все воспринимают по-разному, так что не знаю, что увидел бы я.
Темит на мгновение задумался, потом его лицо прояснилось.
– А если провести эксперимент? Ты не против? Алекс немного испугался.
– Как, с волшебником? Я ж говорил, они не любят анимистов. И рассказывал, что произошло с жрецами Дженджу.
– Согласен, они могут реагировать бурно, но волшебники тоже бывают разные. Одного, собственно говоря, я знаю лично. Он… ну, он довольно неохотно расстается со своими секретами. Отказался говорить со мной, поскольку я не «посвящен», а потом вообще заявил, что для посвящения у меня нет должного таланта. Что я слишком ограниченный, слишком беспристрастный, чтобы хотя бы попытаться постичь природу метафизики. – Темит печально покачал головой. – Я пытаюсь быть благочестивым, честное слово. Но у меня всегда проблемы с пиететом, с верой: мне надо все исследовать. Наверное, этот недостаток веры и увидел Чернан.
– Чернан – это волшебник, о котором ты говорил? – спросил Алекс. Темит кивнул:
– Таких, как он, на самом деле называют тавматургами.
Алекс был потрясен.
– Что?! Ты дружишь с… с… одним из этих? – В голосе Алекса звучали благоговение и ужас. – Они… они могущественны… они могут… – В сущности, он не знал о них почти ничего, кроме краткого предписания колледжа «избегать». – Для волшбы рождаются ! Говорят, на всем архипелаге не более пятидесяти настоящих тавматургов! Как тебе удалось познакомиться с ним?
Ужас при мысли о встрече с одним из этих легендарных чародеев смешивался с возбуждением и любопытством:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116