Потом Алекс и Темит забрались в тяжело нагруженную повозку, а Серра взяла поводья траусов и повела их, решительно вытирая слезы. Солдаты, способные держаться на ногах, шли рядом, держа наготове оружие и подозрительно поглядывая назад.
– Что, если они нападут еще раз? – спросил Алекс, пока главный-повар-и-министр-торговли-и-финансов кудахтала с траусами, и они медленно, прихрамывая, тронулись с места.
– Тогда они не найдут нас, – глубоко вздохнув, ответила Серра и увела повозку с дороги. – Есть еще один путь, который ведет почти до самой стены, и его даже не видно с дороги. Мы пойдем там.
– Но они нападут снова, – сказал Темит, по-прежнему с помощью Алекса ухаживающий за солдатами в повозке. – С большими силами. По-моему, мы можем считать, что война началась.
– Еще больше работы и еще больше смертей, прежде чем все закончится, – вздохнула Серра. – Тем, иногда мне хочется…
– Знаю. Знаю, – сказал Темит, прищурившись, когда пытался при свете звезд вдеть нитку для сшивания раны в иголку. – Но хотения работают только у… ну, ты знаешь.
Алекс промолчал. Пылинка, съежившаяся у него на плече, чихнула.

* * *

Дорога оказалась простой козьей тропой, со временем чуть-чуть расширившейся, так что там еле-еле могла пройти повозка. Иногда дорога шла вдоль стены каньона всего в нескольких дюймах от крутого обрыва. Алекс все ждал, что края дороги вот-вот обвалятся, увлекая их вниз, но все обошлось. Серра легко и умело вела их по безопасному маршруту. Но времени потребовалось больше, и до границы отряд добрался уже после восхода солнца.
Они выехали к деридальской заставе, где царили суета и неразбериха, поскольку десять назначенных туда стражников пытались составить расписание патрулирования. В городе суета увеличилась десятикратно.
Деридаль готовился к обороне. Вдоль зубцов стены бегали туда-сюда солдаты с корзинами стрел и луков. Проводились занятия, шли учения, обсуждались планы. Посреди всего этого беспорядка расхаживал Генерал, раздавая приказы направо и налево, проверяя укрепления, инспектируя войска. Время от времени кто-то из солдат, больных гриппом, сгибался пополам, и его рвало через стену. Недостаток войск уже явно сказывался: на позициях не хватало солдат, и оставшимся приходилось выбиваться из сил, чтобы все успеть.
– Тебе лучше бы сообщить мне, что мы можем сделать с этой наколдованной чумой, чтобы я мог начать разрабатывать лечение, – сказал Темит Алексу, когда они переносили раненых в переполненный госпиталь.
В воздухе резко воняло желчью, так что Алекс чуть не заболел от одного запаха. У него уже кружилась голова; он не спал всю долгую, печальную дорогу до Деридаля. Еще один солдат умер по дороге. Алекс начинал чувствовать себя как когда-то во время экзаменов, когда недосып ослаблял разум и реальный мир становился каким-то призрачным, а Офир потрескивал злобой. Говорят, ослабленный, истощенный разум особенно уязвим для враждебных духов.
– Откуда мне знать, как остановить проклятие? Это работа тавматурга. Я же не чародей!
– Ты анимист, и если это волшебство, то это твоя область, – ответил Темит. – За что, по-твоему, мы тебе платим? Уверяю тебя, не за ношение Большой Шляпы.
– Что я могу сделать против волшебства? – беспомощно спросил Алекс и зевнул. Темит начал давать распоряжения сиделкам. – Что вообще можно сделать против волшебства?
– Вот об этом я спрашивал себя многие годы. С болезнью я могу бороться. С засухой, ядом, паразитами, даже безумием я могу бороться. Но с волшебством? – Темит покачал головой. – Против волшебства может сработать только волшебство. Но я не знаю волшбы. Ты знаешь. Мы пошлем за жрецом. Мне помогают эскуланы, но сейчас нам надо что-то делать. Так что делай что-нибудь. Сделай проверку на волшебство.
Алекс хотел ответить, но сдержался. Вместо этого он вынул Пылинку и встал в центре комнаты, крепко зажмурив глаза. Пылинка села на задние лапки, огляделась, потом снова опустилась на все четыре. Алекс открыл глаза и пожал плечами. Темит, занятый какими-то порошками, не смотрел на него, но поднял голову, услышав голос Алекса.
– Ну что ж, я… я ничего не вижу. – Офир был чист, и Пылинка спокойно сидела у него на плече. – Я и не ожидал что-нибудь увидеть. Но в книге Чернана сказано…
– Что? Что там сказано?
– Что-то вроде… «проклятие на них, на тех, кто помогает им…». – Алекс пытался вспомнить точные слова. – И «то, что сплачивает их, станет их роком, в крови и ненависти…» и «башни уберегут нас от грызов. Проклятие изведет их солдат…».
– Типичное чародейское пророчество, – фыркнул Темит, но потом задумался. – Но ты не видишь никакого волшебства? Все они, – Темит махнул рукой на госпиталь, переполненный стонущими, измученными рвотой больными, – если верить тебе и Чернану, болеют из-за какого-то волшебного проклятия, но ты не ожидаешь что-то увидеть?
– Анимисты могут видеть только активное волшебство, живое волшебство, – объяснил Алекс. – Заклинания, духов, живых существ. Потому что мы видим через анимов. Волшебники и жрецы могут видеть все волшебство, включая заколдованные вещи вроде талисманов. Я не могу видеть в Офире ничего подобного.
Темит молча посмотрел на него, потом перевел взгляд на письменный стол.
– Так… вот, например, если я возьму этот карандаш… – он взял карандаш и показал Алексу, –…и скажу, что этот карандаш волшебный… ты не узнаешь, лгу я или нет?
– Темит, пожалуйста! – воскликнул Алекс. – Это несущественно. Разумеется, волшебных карандашей не бывает. Это относится к проклятиям. Проклятия иногда проявляются в Офире, а иногда нет. – Он покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116