Обычно после такого сигнала вокруг анимиста можно было найти россыпь зерен и крошек, и теперь они были разочарованы, не найдя ничего.
Он приберегал этот фокус много недель, надеясь использовать его при более веселых обстоятельствах, чтобы произвести впечатление на принцессу. Даже теперь это вызвало улыбку на ее лице, а значит, того стоило.
– Волшебство! – радостно воскликнула она. Алекс не посмел сказать ей, что это не так.
Дворец был в основном одноэтажным, и почти вся дворцовая жизнь протекала на уровне земли. Несколько высоких башен в центре комплекса были заброшены со времен несчастного случая с королем и королевой. Теперь пыльные комнаты снова открыли, и их наводнили чиновники, слуги и советники. Если бельтасские солдаты войдут в город, открытые залы и мирные сады будут бесполезны для обороны.
Алекс не сумел убедить принцессу присоединиться к ним, но она согласилась вернуться в башню и теперь бродила по комнатам, напряженная и злая. Алекс попытался сопровождать ее, но она все еще сердилась и, видимо, очень боялась предстоящей битвы и хотела быть одна. Чтобы не рисковать ее расположением, Алекс ушел доложить коллегам-советникам, собираясь потом отправиться искать грызов. Но тут пришло известие, что бельтасская армия быстро приближается, и Алексу запретили покидать дворец. Сначала он хотел протестовать, но вместо этого отправился бродить по дворцу в поисках какого-нибудь солдата-грыза или вообще какого-нибудь грыза, который мог бы передать весточку остальным.
Один из средних этажей башни быстро приспособили под временные покои для короля, мебель освободили от чехлов. Несколькими этажами ниже, в одной из немногих комнат с очагом, расположили провизию: бочонки с водой, вином и ромом, соленья, копчености и овощи. Когда король обосновался на новом месте и отправился вздремнуть, свите предоставили устраиваться, кто как сможет.
Алекс продолжал бродить. Во-первых, ему надо было посматривать на слуг и прочих, кто пришел с ними в башню, чтобы удостовериться, что никто из них не находится под воздействием из Офира, а во-вторых, он все еще надеялся найти какого-нибудь грыза. Здесь, похоже, не было вообще ни одного, что само по себе необычно. Даже до того, как Алекс обнаружил чуму – или проклятие, или отравление, или бог еще знает что, – в армии еще оставались несколько, в том числе Флип, но теперь не оказалось никого. Это было подозрительно и заставило его еще подозрительнее, чем обычно, проверять встречных на офирное влияние. Однако Пылинка у него на плече оставалась спокойной и невозмутимой, и Алекс не заметил никакого предательского свечения ауры, указывающего на отклонение от нормы.
Все занимались устройством мест для ночлега, оборонительными сооружениями, тайниками с оружием – в спешке, но с уверенностью, рожденной долгой муштрой. Алекс понятия не имел, что надо делать, и ему все время казалось, что он всем мешает. Темит рылся в старых документах и горшках для снадобий на пыльном столе. Дежурство в этих башнях напомнило Алексу о том, что беспокоило его уже некоторое время, и он остановился поговорить об этом с Темитом.
– Меня кое-что встревожило, – сказал Алекс, нахмурившись. Он сцепил руки, и Пылинка бегала кругами по рукам и плечам. – Помнишь, тогда, в Бельтасе, Че… твой друг, тот волшебник, перенес нас в Колледж анимистов?
Воспоминание было еще живым: запахи, теплый ночной воздух – все родное до боли.
– Да, – согласился Темит. – Это выглядело просто очаровательно. И тревожаще – теперь, когда я знаю, что он враг. А что, тоскуешь по дому?
– Нет… то есть да, но тревожит меня не это. Мы оказались на башне, верно? Это была центральная сторожевая башня; мы оказались там, и там были только ты, я и он. – Алекс помолчал. – Это было неправильно. В колледже что-то было не так.
Темит казался озадаченным, и Алекс объяснил:
– Студенты постоянно патрулируют территорию колледжа. Постоянно. Если стоять на одном месте, то за час мимо пройдут два патруля. В любое время дня и ночи. Это один из главных пунктов обучения, восходит к положению анимиста как наблюдателя за Офиром.
Воспоминания Алекса о колледже объединялись бесконечной чередой дневных дежурств, ночных дежурств, проверок внешней границы… Иногда, если было трудно заснуть, он мысленно отправлялся на патрулирование: в уме он видел каждый шаг по длинным, усыпанным мелким черным песком тропинкам, проходил в каждые ворота, обходил каждое здание. Обычно юноша засыпал, не добравшись до парка копытных.
– Еще это нужно, чтобы удостовериться, что животные в порядке, что никто не пытается сбежать или не сбежал. А еще в прошлом у нас были проблемы с теургами из разных сект, которые пытались вломиться и устроить диверсию в колледже или просто уничтожить его. И потому мы всегда ходили в патрули, и к тому же есть три сторожевые башни: передняя, центральная и последняя. И там всегда стоят часовые. Всегда. Каждый час каждого дня и каждой ночи на той платформе, где мы оказались, должны быть двое студентов – один хуман и один лимур.
Он остановил бегающую Пылинку и почесал ее за ушками. Он вспоминал часы, проведенные на сторожевой башне: там хорошо было заниматься, медитировать или читать книги; обычно коллега-часовой соглашался чередоваться, ведь даже благородным лимурам скоро надоедало бесконечное отсутствие важных объектов для наблюдения. Они сидели спина к спине и грелись на солнышке. Алекс отдал бы все, чтобы быть сейчас там – с друзьями, знакомыми происшествиями и скукой вместо этого ужасного груза страха и ответственности.
Темит склонил голову набок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116