«Хрущевская оттепель» уже шла на убыль, давало себя чувствовать идеологическое давление «холодной войны». Полет Гагарина снова вселил надежды на светлое будущее.
Еще трудно было осознать, что конкретно дает полет человека в космос Отечеству и человечеству, но каждый гражданин Советского Союза почувствовал себя лично причастным к великому свершению: не американец или европеец, а наш, смоленский, трудами наших ученых и усилиями всего народа совершил этот подвиг.
Я не был в Москве ни 9 мая 1945 года, ни в дни триумфальной встречи Гагарина. О том, что происходило в те дни, есть достаточное количество публикаций, фото - и кинодокументов. Годы спустя появились серьезные книги о подготовке космического корабля, его полете и самом Гагарине.
Из авторов наиболее объективных трудов литературно-мемуарного жанра считаю нужным выделить Марка Галлая - заслуженного летчика-испытателя, инструктора-методиста первой группы космонавтов; Олега Ивановского - ведущего конструктора корабля «Восток»; Николая Каманина - помощника Главнокомандующего ВВС, ответственного за подготовку космонавтов, фактически возглавившего в ВВС работы по пилотируемой космонавтике; самого Юрия Гагарина (по литературной записи С. Борзенко и Н. Денисова); Германа Титова - товарища Гагарина, второго космонавта мира; Ярослава Голованова - инженера, ставшего профессиональным журналистом и писателем, наиболее близким к кругам ракетно-космического, сообщества.
Литературный труд Голованова - «Королев» - талантливый синтез изложения исторических фактов, изображения участников событий тех дней и общей атмосферы «дня космонавтики». Эта книга, помимо всех прочих достоинств, имеет то преимущество перед предыдущими изданиями, что вышла в период, когда уже было позволено все называть своими именами. Жесткая и большей частью неумная цензура прежних лет держала авторов на коротком поводке.
В замечательной книге «Первые ступени» Олег Ивановский переименовал себя в А. Иванова. Константин Давидович (Бушуев) превратился в Константина Дмитриевича, Алексей Федорович (Богомолов) - в Василия Федоровича, Николай Алексеевич (Пилюгин) - в Николая Александровича, Вильницкий стал Вальчицким, я именовался Борисом Ефимовичем и так далее. Непосвященным издания первых лет космической эры следовало бы читать со специальным справочником «Кто был кто» в различных публикациях. Теперь есть возможность писать и рассказывать без заведомого искажения. Однако время унесло неповторимые ароматы тех дней и ночей.
Перечитывая многие воспоминания о первых пилотируемых полетах в космос, я испытываю к авторам некое подобие зависти. Я в своих воспоминаниях не способен выделить рассказ о Гагарине и его полете 12 апреля «в чистом виде». Если бы я писал по горячим следам! Теперь с расстояния в тридцать пять лет картины «исторических будней» смазываются наплывающими на них другими событиями. Так бывает, когда по недосмотру заряжаешь фотоаппарат уже отснятой фотопленкой. При проявке на ней совмещаются разные сюжеты.
В марте и апреле 1961 года я находился в Тюратаме. При подготовке полета Гагарина и после него на полигоне происходили и другие события, непосредственно связанные с нашими работами. О некоторых из них, во времени параллельных, я пишу в другой главе.
Порядки, царившие на полигоне в дни подготовки к пуску человека, внешне мало чем отличались от предыдущих, когда в космос уходили корабли-спутники, еще не получившие наименование «Восток». Напряжение и бессонница при подготовке первых ракет, даже первого спутника, были большими. Теперь было заметно больше элементарного порядка. В атмосфере Тюратама появилось нечто неуловимое. Человек, прибывавший на полигон после долгого перерыва, мог заметить, что у «старожилов» появилось чувство самоуважения.
В эти дни прилетело много новых людей. Попадавшие в эту атмосферу впервые быстро приспосабливались к полигонному быту. Переполненные гостиницы и столовые не раздражали, а примиряли и сближали людей. Мы, полигонные старожилы, даже не заметили, что степь раньше обычного зацвела низкорослыми тюльпанами. Все прилетавшие из Москвы замечали это сразу. Всеми ощущалось приближение исторического события. Но никто не показывал возвышенных чувств, не произносил восторженно торжественных слов. Разве что при встречах, здороваясь, люди улыбались чаще и шире обычного.
Позволю себе небольшое отступление в историю «Востоков». Предварительные проработки вопроса о создании спутника Земли «с человеком на борту» относятся к августу 1958 года. Задающими тон личностями в этой работе были Тихонравов и Феоктистов. В конце года начались разработки системы управления, жизнеобеспечения и других систем.
Роль главного проектанта выполнял Константин Феоктистов. На всем протяжении работ по проектированию пилотируемых кораблей от «Востоков» до «Союзов» он проявил себя самым «быстрым разумом» из проектантов, с которыми мне приходилось работать. Удивительно было наблюдать, что Королев терпеливо выносил упрямство, а иногда излишнюю принципиальность, доходящую до фанатизма, в характере Феоктистова.
Кое- кто из моих товарищей иногда жаловался на диктаторский, даже деспотичный стиль Феоктистова при обсуждении проектных вопросов. Это касалось только проектов, а отнюдь не человеческих отношений, в которых Феоктистов мог служить образцом интеллигентной порядочности. Его фанатизм объяснялся еще и тем, что он сам мечтал о полете в космос. Эту возможность он получил благодаря упорству Королева, но только через три года после полета Гагарина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186