Перед глазами встала картина, словно это было вчера. Баттери-парк... горящий в гавани корабль Кусума... безгубый ракшаса, догоняющий Джиа и Вики... Джек бросился на него сзади, стараясь ослепить... чудовище его стряхнуло, замахнулось трехпалой лапой, грудь огнем обожгло...— Не все, — уточнил он, — только те, что ракшаса оставил.— Странно. В прошлый раз все было нормально.— Угу. Просто зудят в последнее время. — Тут до него наконец дошло, что поэтому он и чесался в Монро. — Вчера снова ракшасы снились.— Очередной кошмар?Джек кивнул, мысленно умоляя не спрашивать, присутствовала ли она во сне.Джиа снова погладила шрамы.— Надеюсь, когда-нибудь это останется страшным сном. Хотя напоминание навсегда сохранится.— Скорей будет служить подтверждением реального существования тех самых тварей.— Да кому оно нужно? — Джиа крепче прижалась к нему. — Хочется напрочь забыть об их существовании.— Ведь они настоящие, правда? Мы их не выдумали?Она взглянула на него:— Ты серьезно? Разумеется, настоящие. Зачем спрашивать?— Затем, что для участников конференции, на которой я присутствую, НЛО, пришельцы, Антихрист тоже настоящие. Если кто-то кого-нибудь спросит о реальности пришельцев, тот глянет на него точно так же, как ты на меня, и скажет: «Ты серьезно? Конечно, они настоящие. Зачем спрашивать?» Понимаешь, к чему я клоню? Люди абсолютно уверены в подлинном существовании заговорщиков, инопланетян, секретных организаций.— Массовое помешательство, — медленно кивнула Джиа, принимаясь намыливать ему грудь, покрывая шрамы мыльной пеной. — Понимаю.— По-моему, они ненормальные. Поговоришь с кем-нибудь пять минут, сразу видно — связь с реальностью больше не оплачивается. А если бы мы с тобой начали кругом болтать о ракшасах? Разве о нас не сказали бы то же самое? И были бы абсолютно правы, потому что у нас, черт возьми, не имеется никаких доказательств, никаких надежных свидетельств, за исключением моих шрамов, которые, как всем известно, я сам мог себе нанести.— Это действительно было, Джек. Мы это пережили — с большим трудом — и поэтому знаем.— Правда? Действительно пережили, но что запомнили? Воспоминания — главное для самосознания. А то, что я читал о памяти в последнее время, свидетельствует о ее ненадежности.— Перестань, ты меня пугаешь.— Я сам себя пугаю.— В конце концов, мы же не утверждаем, что ракшасы намерены завладеть миром, не сваливаем на них вину за все беды.— Пока нет...— Ну и хватит об этом. — Она легонько толкнула его в грудь. — Мы отличаемся от твоих чокнутых именно тем, что не зацикливаемся на подобных проблемах. Произошло нечто ужасное, мы его пережили и, поверь мне, забыли. Я изо всех сил стараюсь забыть. А у них вся жизнь на этом сосредоточена, они на мир смотрят с такой точки зрения.— Угу. Зачем это кому-нибудь надо? Реальная жизнь недостаточно сложная?— Может быть, дело именно в этом, — заметила Джиа. — Я почти всегда вижу в реальной жизни чересчур много сложностей. Иногда что-то случается из-за того, иногда из-за этого, иногда из-за того и этого плюс еще чего-нибудь.— И очень часто, — добавил Джек, — что-то случается, черт побери, вообще безо всякой причины.— Вот именно. А теория всеобъемлющего заговора все упрощает. Больше нечему удивляться. Незачем по кусочкам складывать головоломку — дело и так уже ясное. Кто-то, возможно, блуждает в потемках, а тебе все известно.— Если подумать, в этом самом СИСУПе немало болванов, — вздохнул Джек. — Однако, несмотря ни на что, они очень на меня похожи...— Да ну тебя.— Правда. Постоянно поглядывают через плечо, и я тоже без конца поглядываю.— Не напрасно.— Дай закончить. Они одиночки, и я до нашей встречи был в основном одиночкой. Такие же изгои, как я.— Поди ты.— В нормальном обществе считаются ненормальными, и я попаду в ту же самую категорию, если общество обо мне когда-нибудь узнает. За исключением того факта, что я держу язык за зубами, можно ли утверждать, что хоть настолечко отличаюсь от них? — Джек чуть расставил большой и указательный пальцы.— Ничего подобного, говорю я тебе, — заявила Джиа и поцеловала его.Если бы этого было достаточно, думал он, закрыв глаза, крепко прижав ее к себе, нуждаясь в тепле, в присутствии, в самом существовании Джиа на свете. Это якорь, привязывающий его к реальности, к здравомыслию. Кто знает, в какую пучину безумия канул бы он без нее и без Вики.Джек снова бросил взгляд на косые покрасневшие шрамы, и вдруг перед глазами встал Рома на вчерашнем приеме с коктейлями, скрючивший три средних пальца на манер трехпалой лапы ракшасы, которые процарапали в воздухе точно такие же диагональные линии.— Ты чего? — спросила Джиа, чувствуя, как у него инстинктивно напряглась спина.— Ничего. Мышцу потянуло.Он обнял ее крепче, пряча лицо, зная, что на нем написано ошеломление и растерянность.Неужели Рома знает? Что он сказал? Как мы легко забываем. Я ничего не забыл. А он никак знать не может.Тогда что означает дурацкий жест тремя пальцами в точном направлении? Другого объяснения невозможно найти — знает. Откуда?Не имеется никакого понятия, но надо выяснить.Однако, если Рома знает об оставленных ракшасами шрамах, может быть, знает и о Джиа с Вики? Не следил ли за ним до их дома?Он протянул руку за спину Джиа, отвернул горячий кран. Вода вдруг показалась холодной. 8 Договорившись насчет бейсбольной тренировки с Вики попозже, Джек вернулся в отель. Войдя, почувствовал вновь нарастающее напряжение в атмосфере. Огляделся в поисках Ромы — хочу задать пару вопросов, дружище, — но не увидел. Добравшись до второго этажа, заметил стоявшую в общем холле рядом с залом заседаний парочку:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95