Девушки направлялись к лифту. Джек подождал, пока за ними захлопнется дверь, закрыл свой офис и проскользнул к лестнице. И только когда сошел с последней ступеньки, облегченно вздохнул. Он терпеть не мог приходить сюда, делал это как можно реже и в неурочные часы. Он не хотел, чтобы знали, как выглядит Джек-ремонтник, но приходилось оплачивать кое-какие счета, которые он не желал получать на дом. Ему казалось, что куда безопаснее время от времени забегать в офис, чем арендовать почтовый ящик.
Конечно, лучше бы этого вообще не делать. Лучше бы все оставили его в покое. Когда он прокручивал дела, то предпочитал уходить в глубокое подполье. И только клиенты встречались с ним лично.
И все же всегда оставалась опасность засветиться. А коли это так, Джек хотел быть уверен, что его трудно найти.
Он опять ощупал левый карман и нырнул в толпу, заполнившую улицы во время обеденного перерыва, наслаждаясь своей затерянностью среди людей. Он повернул на восток, на Сорок вторую авеню, подошел к кирпичному зданию почти между Восьмой и Девятой авеню. Он зашел на почту, где заполнил три почтовых перевода: два — незначительные суммы за телефон и электричество, а третий — совершенно идиотский и нелепый за квадратные метры, которые он арендовал. Все три подписал именем Джека Финча и отослал их. Когда уже выходил с почты, его вдруг осенило — поскольку у него есть наличные, он может заплатить и за квартиру. Он вернулся и заполнил четвертый счет на имя своего домовладельца, подписавшись на этот раз как Джек Бергер.
Затем немного прогулялся мимо здания Морского министерства, пересек Восьмую авеню и оказался в самом причудливом месте США — Таймс-сквер и его окрестности представляли собой бесконечное шоу, которое могло бы вогнать в краску самого Тода Браунинга. Джек никогда не упускал возможности послоняться в этом районе. По своему складу он был наблюдателем за людьми, а Таймс-сквер — уникальное собрание «гомо сапиенсов» в их самом неприглядном виде.
Следующий квартал он прошел под нескончаемыми навесами кинотеатров с афишами, зазывающими на фильмы о сексе на троих, иностранные фильмы о кунгфу и физиологические «шедевры» с ножами и расчлененными трупами, которые Джек называл школой «разделочного» киноискусства имени Джулии Чайлд. Между кинотеатрами затесались порномагазины, лестницы, ведущие в «модельные агентства» и танцзалы, ларьки «Оранж Джулиос», всяческие магазинчики с окнами, закрытыми шторами, — по-видимому, на грани банкротства — так, по крайней мере, гласили вывески на окнах. Перед этими заведениями толпились наркоманы и бродяги обоих полов и невероятное количество созданий среднего рода, которые, когда они были маленькими, возможно, выглядели как мальчики.
Он пересек Бродвей напротив здания, которое и дало название площади, затем повернул от центра к Седьмой авеню. Здесь порномагазины были уже несколько побольше, цены на билеты в кинотеатры подороже, а закусочные классом повыше — типа «Стик и Брю» или «Вьенвэлд». Вдоль тротуара были расставлены шахматные столы, где парочка парней за один бакс были готовы сыграть с кем угодно. Дальше в три ряда возвышались картонные коробки. Уличные торговцы продавали люля-кебаб, горячие сосиски, сухофрукты, орехи и свежевыжатый апельсиновый сок. Запахи смешивались со звуками и голосами. Все магазины звукозаписи на Седьмой авеню рекламировали новомодную группу новой волны «Полно», оглашая тротуар записями из дебютного альбома. Джек стоял на Сорок шестой в ожидании зеленого света рядом с пуэрториканцем с огромным кассетником на плече, балдеющим под музыку, от которой запросто сдохла бы кошка. А мимо на роликах проезжали девушки с маленькими наушниками в ушах, прикрепленными к талии плеерами «Сони», в юбочках, которые едва прикрывали ягодицы.
Прямо в центре людского потока стоял скромный слепой негр с табличкой на груди, собакой у ног и кружкой для милостыни. Проходя мимо, Джек бросил ему немного мелочи. Далее он миновал кинотеатр «Фриско», там опять крутили их любимую парочку: картины «Глубокая глотка» и «Дьявол в мисс Джонс».
Было в Нью-Йорке что-то такое, что делало этот город близким Джеку. Он любил его переменчивость, его цвета, величественность и грубоватость его архитектуры. Трудно представить, где бы он еще мог жить.
Дойдя до Пятидесятой, он повернул на восток и подошел к городской скупке. Остановился у входа и осмотрел дешевый хлам под красно-белой вывеской в окне: «Покупаем золото, лицензии, сертификаты и прочие бумаги» — и не спеша вошел внутрь.
Монте сразу же засек его.
— Мистер Нейл! Как поживаете?
— Замечательно. Но зови меня просто Джек. Запомнил?
— О, конечно! — усмехнувшись, сказал Монте. — Как всегда, без официоза.
Монте — небольшой худой лысый мужчина с тощими руками и большим носом. Человек-комар.
— Рад снова вас видеть.
Конечно же он рад. Это уж точно. Джек был чуть ли не лучшим его клиентом. История их отношений уходила далеко в прошлое, в середину 70-х. Тогда на Джека свалилась куча денег, и он не знал, что с ними делать. Эйб посоветовал купить золото, и обязательно немецкое. Летом 1976 года золото продавали за 103 доллара за унцию. Джек считал эту цену безумно высокой, но Эйб клятвенно заверил его, что она будет расти. Он просто умолял Джека купить немного на пробу. "И, кроме того, это абсолютно анонимно! — сказал Эйб, приберегая напоследок самый убедительный аргумент. — Так же анонимно, как вы покупаете батон хлеба!"
Джек окинул магазин взглядом, вспомнив, как он волновался, когда впервые переступил его порог. Тогда он приобрел множество золотых монет, истратив на это лишь небольшую часть своих сбережений — побоялся рисковать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132