– Она, может, заодно с ними.
Это просто нелепость.
– Я не могу... – начал он, но Кэрол перебила его:
– Билл, ты не отвезешь нас в аэропорт?
– Кого «нас»?
– Иону и меня. Теперь я должна скрываться. Только в этом случае я могу быть уверена в своей безопасности, только так я спасу моего ребенка.
– Я помогу ей исчезнуть, – сказал Иона.
Билл посмотрел на Иону и вспомнил, как ни один мускул не дрогнул на его лице, когда при нем убивали жену. Этот человек – змея! Билл не позволит Кэрол уехать с ним.
– Нет! Это безумие. Есть выход из положения. Полиция арестует этих психов и...
– Меня может отвезти Иона, – сказала Кэрол, – или я сама могу повести машину. Но сейчас я уезжаю и хочу, чтобы ты проводил меня. Быть может, мы больше никогда не увидимся.
Билл внимательно посмотрел на Кэрол. То, что она пережила сегодня, очень изменило ее. Отдельные проявления твердости характера, свойственные ей в прошлом, соединились воедино и, словно кусочки железа, сплавились в крепкий стальной стержень. На ее лице была написана такая непреклонная решимость, что он почувствовал себя чертовски бессильным.
– Хорошо, я отвезу тебя, – с трудом проговорил Билл.
Может быть, он убедит ее переменить свое намерение по пути.
24
Кэрол стояла с Биллом у восточного терминала аэропорта.
– Пора идти, – сказала она.
Ей было страшно и одиноко. Иона собирался ее сопровождать, но это все равно что оставаться одной. Тем не менее другого пути она не видела. Поехать на юг, где все не так заорганизованно, затеряться где-нибудь в маленьких городках – таков был ее план.
– Правильно ли ты поступаешь? – спросил Билл, глядя ей в лицо.
Она скрывала от него, что чувствовала в действительности. Он пытался отговорить ее от этого плана с той минуты, как они покинули Монро. Но у нее не было выбора. Она должна уехать.
– Думаю, что да. По прибытии в Атланту мы купим машину и уедем оттуда. Боюсь, нас будет легко выследить вплоть до Атланты. После этого, Иона обещает, нас вряд ли удастся найти.
Скрыться ото всех – именно этого она хотела сейчас. Она родит своего ребенка и вырастит его в мире и покое. И никто не сумеет помешать ей.
Она проследила за взглядом Билла, смотревшего туда, где у трапа стоял Иона, чтобы вместе с ней сесть в самолет. Когда Билл снова посмотрел на нее, выражение его лица было озабоченным, глаза полны тревоги.
– Я не доверяю ему, Кэрол, – сказал он тихо. – Он что-то скрывает. Не надо ехать с ним.
– Я вынуждена, Билл. – Она сама не очень-то доверяла Ионе, но была уверена, что он защитит ее и ребенка.
– А знает ли он, что делает?
– Думаю, что да. Надеюсь, что знает.
С досадой сжав кулаки, Билл воскликнул:
– Боже, как бы мне хотелось чем-то помочь тебе!
Они помолчали, а потом он спросил совсем тихо, с трудом подыскивая слова:
– Кэрол... что произошло в доме Хэнли?
Она старалась не подавать вида, что помнит об ужасах прошедшего дня. Она разберется с этим позднее.
– Ты знаешь, – сказала она. – Ты был там.
– Эмма была мертва, Кэрол, совершенно мертва. Я же сидел рядом и видел, что у нее остекленели глаза и остановилось дыхание до того, как ее укрыли шторой. И тем не менее она поднялась и убила двух человек.
– Значит, она не была мертва!
Она понимала, как бесстрастно прозвучали ее слова, но ответить иначе не могла. Только так она могла пережить все то, что произошло и что еще может произойти.
– Она была мертва, Кэрол. Но она встала, спасла тебя и твоего ребенка от твоей тетки. В теле Эммы была не Эмма. Там был кто-то еще – что-то еще. Так что же все это значит?
«Нечто хочет убить мое дитя, и нечто другое пытается защитить его».
Впервые она разрешила себе облечь эту мысль в слова, и безжалостная истина ужаснула ее. Но от этой истины ей никуда не деться, она вынуждена признать ее.
И выбрать, на чью сторону ей встать.
Идет чудовищная борьба, и она, очевидно, находится в ее эпицентре. Кэрол боялась думать о том, какая из сторон, участвующих в борьбе, скорее всего, является защитницей ее ребенка. Но какова бы ни была сущность ее союзника, Кэрол твердо знала, на чью сторону она встанет.
Она выбирает своего ребенка, раз и навсегда.
– Я не знаю, что все это значит, Билл, – сказал она. – Единственное, что мне известно, – мой ребенок был в опасности, а сейчас он спасен. Это все, что интересует меня.
– И меня тоже, – подхватил Билл. – Но я должен знать больше. – Он снова оглянулся на Иону. – Держу пари, что он знает больше, чем говорит.
– Может быть, и так. Может быть, он мне все расскажет. – Хотя она на была уверена, что хочет знать больше.
– Нас используют, – внезапно произнес Билл.
Кэрол притворилась, будто не знает, о чем он говорит.
– Я не понимаю, – сказала она.
– Джима, тебя, меня, Грейс, Эмму, этого монаха и даже Иону... Я не могу объяснить, но я чувствую: нас всех используют как пешек в какой-то игре. И игра эта еще не закончилась.
– Нет, – сказала она убежденно, – не закончилась.
Внезапно ее охватил один из необъяснимых приступов ненависти к Биллу. «Что, истощил запас своих убогих, рационалистических объяснений, ты, самонадеянный осел?» Она чуть не произнесла эти слова вслух.
В громкоговорителе в последний раз объявили, что пассажиров, летящих в Атланту, просят пройти на посадку.
– Я должна идти, – быстро произнесла Кэрол, заставляя пробудиться свои добрые чувства к Биллу. – Расскажи полиции все, что ты знаешь, или столько, сколько решишься рассказать.
– Значит, это прощание, – сказал Билл. – Сообщай о себе время от времени, чтобы я знал, что ты цела.
Он хотел коснуться ее руки, но она обняла его и поцеловала в щеку.
– Я буду поддерживать с тобой связь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109