12
– Кто это сюда идет? – спросил Грейс мистер Вейер со своего места на заднем сиденье машины Мартина.
Грейс чуть не задохнулась, когда узнала человека, шедшего от дома к воротам.
– Это Джим.
– Клон? Тот, кого они считают Антихристом?
– Да! Идет прямо к ним!
– Довольно смело для того, кого считают «отродьем дьявола», вы так не думаете?
– Я не знаю, что и думать, – ответила она. Перед ее глазами все еще стояло ужасное зрелище – клубы дыма над старым домом Генри. А теперь это. Она почувствовала себя совсем несчастной.
– И вы не одна, – мягко проговорил мистер Вейер. – Никто здесь не знает, что и думать.
13
– Привет, граждане! – сказал Джим и подошел к воротам, засунув руки в карманы с самым беспечным видом, на какой был способен. – В чем дело?
– А кто вы? – спросил тощий парень, который раньше разговаривал с Биллом. Если Джим правильно запомнил, Билл назвал его Спейно.
– О, дружище, вы знаете меня. Я – Джим Стивенс, то есть Антихрист. – Из толпы раздались крики удивления. Некоторые даже отбежали назад и спрятались за спинами других. Ему удалось-таки напугать их. Даже их предводитель сделал шаг назад. Его голос дрожал, когда он спросил:
– Вы... вы признаете это?
– Разумеется. Я пришел в мир, чтобы повергнуть в смятение вас, христиан. Ну, знаете, сеять грех и страх, войну и болезни, ввергнуть человечество в Армагеддон. И все прочее в таком духе. Но, по правде говоря, никак не найду места, где бы мне начать.
– Он издевается над нами! Он пытается сбить нас с толку, превратить все в шутку!
– В шутку? Вспомните-ка последние двенадцать месяцев, громила! – Джим поразился, какая ясная у него голова, несмотря на выпитое перед этим. – На Ближнем Востоке прошла шестидневная война, полностью нарушившая соотношение сил там; в Греции пришла к власти военная хунта; в Таиланде введено военное положение; продолжались военные действия на Кипре, в Палестине и особенно во Вьетнаме; многие тысячи бездомных и голодных беженцев в Сомали, на Иордане и в старом добром Вьетнаме. А в Советском Союзе празднуют пятидесятилетие их революции, которая уже стоила русским и населению Восточной Европы больше тридцати миллионов жизней. Здесь, в нашей стране, произошли расовые беспорядки в Восточном Гарлеме, Роксбери, Ньюарке, Детройте и многих других местах. Черные ненавидят белых, белые ненавидят черных, стриженые ненавидят длинноволосых, которые ненавидят всех, у кого есть постоянная работа, арабы ненавидят евреев, а Ку-клукс-клан ненавидит всех. Все большее число людей курят травку или разрушают свою психику с помощью ЛСД. А кроме всего этого, моего любимого друга, преподобного Адама Клейтона Пауэлла, выкидывают из конгресса! Мне, выходит, уже не остается работы!
Губы Спейно конвульсивно дергались.
– Я...я...
– Дьявол в затруднительном положении, не правда ли? – сказал Джим.
– Не поддавайтесь уговорам Отца лжи! – закричал Спейно.
– Правильно, – откликнулся Джим.
Он думал о том, предвидел ли Хэнли сцену такого рода. Может быть, поэтому он держал в секрете все, что касалось его эксперимента. По-видимому, сработало чутье ученого. До сих пор Джим ненавидел Родерика Хэнли, но с этой минуты его чувства к нему начали постепенно меняться.
А кроме того, без него я не появился бы на свет.
Быть может, он вовсе не был таким уж плохим.
– Антихрист старается убедить нас, что зло на земле – не его рук дело!
Антихрист! Опять это слово! И Джим внезапно рассердился. А по мере того как гнев его рос, страхи и сомнения, терзавшие его на прошедшей неделе, постепенно рассеивались. Какое право имеет это ничтожество с чахоточным лицом говорить ему, кто он? Он сам решит, кто он! А он – Джим Стивенс. Что с того, что у него те же гены, что и у Родерика Хэнли, доктора философии, Нобелевского лауреата? Это ничего не значит. Он не Родерик Хэнли, он совсем другой человек. Он принадлежит себе и больше никому. Ни этим религиозным фанатикам и никому другому он не позволит навешивать на него ярлыки.
Джим улыбнулся. Кэрол была абсолютно права. Быть клоном ровным счетом ничего не значит. Пока Кэрол остается с ним, он со всем этим справится. Все очень просто! Почему он раньше этого не понимал?
– Молитесь! – взывал Спейно к своим последователям. – Заткните уши и не слушайте его ложь!
Джим почувствовал внезапную усталость от этой игры.
– Проваливайте отсюда! – сказал он. – Вы выглядите просто жалко. Убирайтесь, прежде чем здесь появятся полицейские.
– Нет! – закричал Спейно. – Мы хотим, чтобы нас увидела полиция. Пусть мир узнает твое имя, мы должны предостеречь всех христиан о том, кто ты есть в действительности!
– Убирайтесь! – закричал Джим.
Разозлившись по-настоящему, он потянул на себя ворота, но они были заперты. В нем словно взыграла буйная сила, и он в мгновение ока вскарабкался на верхушку колонны у ворот.
14
– Боже! Что он делает! – воскликнула Кэрол, рыдая на плече у Билла при виде того, как Джим взбирается на колонну у ворот.
Билл стоял у входной двери вместе с Кэрол и матерью Джима и с ужасом наблюдал эту сцену. У него взмокли ладони от волнения.
– Его убьют! – простонала Эмма.
– Билл, – обратилась к нему Кэрол, стиснув его плечо. – Пожалуйста, сними его оттуда.
– Попробую.
Он поспешил вниз по подъездной дорожке. Ситуация выходила из-под контроля. Лучше всего было бы уговорить Джима вернуться в дом и предоставить действовать полиции. Но он опасался, что теперь, когда Джим сошел с тормозов, сделать это будет нелегко. Охваченный необъяснимым страхом, Билл ускорил шаги, осознавая, что он уже опоздал.
15
Джим сидел на бетонном шаре, венчавшем колонну, и смотрел вниз на горстку взволнованных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109