— Сколько сделать копий и куда мы их разошлем? В «Живого свидетеля»?— Пока не надо никаких копий.— Эй, а зачем тогда я ее покупал? — недоуменно спросил Сол, указывая на новенькую видеокамеру. — Разве не для того, чтобы делать копии?— Именно для этого, — подтвердил Джек. — Но нам надо собрать побольше материала. Завтра ты опять залезешь на дюну и отснимешь вторую серию.— Я-то залезу, но, может, мы придумаем что-нибудь почище шин? Как насчет битого стекла? Ух! У меня его целые горы.Джек постарался, чтобы его голос звучал спокойно.— Шины — это только первая стадия. На второй мы пригвоздим его по-настоящему.— Пригвоздим? — В голосе Сола послышалось ликование. — Ты собираешься поработать гвоздями? Вот это другой разговор.Опять он за свое.— Нет, не собираюсь.— А что тогда будет на второй стадии?— Всему свое время, дружище. Да ты не волнуйся. Я все просчитал.— Но мы уже отработали шины. Хватит с нас шин. Этого мало.Джек сжал зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться. Его так и подмывало сказать Солу, что, если тому не нравится его план, он может делать все сам.Вероятно, сказывалось беспокойство за Джиа и Вики.Он очень нервничал.Поднявшись, Джек шагнул к окну. Через грязное стекло он с трудом различал горы старых машин и металлолома, наваленных позади конторы.— Надо найти что-нибудь получше шин, — завел свою волынку Сол.— Ладно, Сол, — проговорил Джек, сдаваясь. — Пойдем посмотрим твое хозяйство. Если найдем что-нибудь получше, пустим в дело. Если нет — тогда опять шины.Возможно, он и найдет что-нибудь подходящее, чтобы турнуть ребят Драговича.Когда обрадованный Сол вывел его во двор, Джек заметил двоих мужчин, складывающих металлолом в старый автопогрузчик, тот самый, на котором он привез шины к братьям Эш.Он задумчиво наблюдал, как, загрузив очередную порцию металлолома, подъемник опускается на землю. Край его был скошен и напоминал лезвие ножа.Это натолкнуло Джека на мысль. Оглядев площадку, он заметил несколько ржавых машин, стоявших в ряд у забора.— Они еще ездят? — поинтересовался он у Сола, указывая на эти развалины.Тот остановился и посмотрел в ту сторону.— Думаю, что да. Но только в один конец.— А мне и не нужно возвращаться.— Ты что это задумал?Джек повеселел:— В конце концов, могу же я взять часть платы натурой. 12 — Сколько нам тут еще торчать? — проворчал Вук Вуйкович, закуривая очередную сигарету «Мальборо».Весь день они просидели в этой проклятой машине, ожидая, когда покажется дамочка. Вук беспрерывно курил, и язык у него стал как мокрая картонка. Он чувствовал себя усталым, разбитым и с трудом сдерживал раздражение. В «линкольне» хорошо ездить, но жить там не слишком комфортно. Вук взглянул в переднее зеркало и пригладил свои вытравленные волосы. Они отросли, и у корней пробивалась чернота. Пора снова краситься.— Сколько можно смотреться в зеркало, — раздался с заднего сиденья голос Иво. — Что, волосы выпадают?— У меня-то их пока хватает, старина, — отозвался Вук, посмотрев на редеющую шевелюру Иво. — А вот ты скоро станешь лысым как коленка.— Зато я не похож на педика.Вук засмеялся, чтобы не показать, что его задело замечание приятеля. Кто-кто, а уж Иво гораздо больше похож на бабу, и причем старую. — Женщинам нравятся блондины.Иво хмыкнул.Они познакомились, когда служили в Югославской армии, и вместе прошли косовскую мясорубку. Позже, когда от армии и страны ничего не осталось, они нанялись в охранники к Драговичу.Вук посмотрел вокруг. Элегантные кирпичные особнячки на тихой улочке, упиравшейся в небольшой парк на берегу Ист-Ривер. У него на родине так жили только высшие правительственные чиновники. Он попытался представить, во что обходится подобное жилье.— Ненавижу ждать.Иво вздохнул:— Не самый плохой расклад. Мы могли бы сейчас торчать в Белграде и ждать выходного пособия.Вук снова рассмеялся:— Или стоять в очереди за газовыми баллонами.— Ты вспоминаешь о доме? — спросил Иво дрогнувшим голосом.— Только когда думаю о войне.А думал он о ней постоянно.Какое время! Сколько женщин у него было?Сколько мужчин — бойцов и мирных жителей — выгнал он в поле или поставил у стенки и расстрелял? Не сосчитать. Каким всемогущим он себя ощущал — хозяин жизни и смерти, бесстрастно внимающий крикам, стонам и мольбам о пощаде и единолично решающий, кому жить, а кому умереть. Он чувствовал себя равным Богу.Вук тосковал по этим дням, иногда так сильно, что на глаза его наворачивались слезы.— А я стараюсь все забыть.Вук молча посмотрел на своего приятеля. Иво всегда был мягкотелым, а сейчас и совсем размяк. Это случается со всеми, кто приезжает в Америку. Они теряют твердость.Да я и сам уже не тот, подумал Вук. Он был несгибаемым воином, а кем стал? Охранником гангстера, который дает всякие дурацкие поручения вроде сегодняшнего. Да, он серб по рождению, но давно уже стал американцем. И все же ему повезло больше, чем его ровесникам в Белграде.— Думаешь, эта сучка Ди Лауро имеет отношение ко вчерашнему? — спросил Вук, нехотя возвращаясь к действительности.— Очень может быть, — отозвался Иво. — Но она явно отчалила на выходные, как и вся здешняя публика.За все время своего сидения они видели лишь нескольких ребятишек, гуляющих с нянями. Вук уже дважды звонил в Ист-Хемптон в надежде, что им разрешат снять осаду. Но им было велено оставаться на месте.— Мы просто теряем время, — проворчал Вук.— Это все из-за тебя.— Почему из-за меня?— Ты узнал этого парня на пленке. «Я его знаю. Это тот самый тип, которого мы прогнали с берега», — передразнил Вука Иво. — Вечно ты треплешь своим языком.Обернувшись назад, чтобы послать Иво куда подальше, Вук увидел, что тот застыл на сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111