Когда профессор снова заговорил, гол
ос его обрел прежнюю твердость, но глаза продолжали безучастно следить з
а мелькающим за окном деревенским пейзажем.
Ч А теперь мы едем на этом поезде под охраной румынских фашистов, которы
е скоро передадут нас в руки своих немецких «коллег». Неужели ты до сих по
р не видишь, что с нами все кончено?..
Магда молча смотрела ему в затылок. Какой он стал циничный и резкий!.. А поч
ему бы и нет, собственно говоря?.. Болезнь постепенно скручивала все его те
ло, уродовала пальцы, превращала кожу в пергамент, иссушала глаза и рот, та
к что ему уже было мучительно больно глотать... Что же касается его карьеры
, то, несмотря на репутацию непревзойденного специалиста по румынскому ф
ольклору, его Ч крупнейшего ученого и заместителя декана историческог
о факультета Ч беспардонно выставили за дверь. Конечно, это объяснили т
ем, что слабость здоровья не позволяет ему больше работать; но отец знал
Ч все случилось только из-за того, что он еврей. Поэтому его просто выкин
ули, как ненужный мусор.
Итак, здоровье день ото дня ухудшалось; возможности заниматься румынско
й историей Ч тем, в чем он видел весь смысл своей жизни Ч его лишили; а теп
ерь вот увозят из дома... И над всем этим стоит знание, что машина, призванна
я уничтожить его народ, уже запущена и набирает ход во многих и многих стр
анах. А скоро дойдет очередь и до Румынии.
«Конечно, он будет резким, Ч думала Магда. Ч И имеет на это полное право...
Но и я тоже! Ведь это мой народ, моя история Ч и все это они хотят уничтожит
ь. А если так, то им придется уничтожить и меня...»
Нет, только не это! Такого просто не может быть. Никто не посмеет отнять у н
ее жизнь. В это она не могла поверить.
Но они разрушили уже столько ее надежд!.. Ведь теперь она всего лишь сиделк
а и личный секретарь у своего никому больше не нужного отца. Видно, их врем
я и правда кончилось. И лучшим доказательством этому был отказ ее издате
ля.
На сердце у Магды стало невыносимо тяжело. Еще одиннадцать лет назад, ког
да умерла ее мать, она впервые поняла, как трудно женщине одной в этом мире
. Тяжело тем, кто замужем, но еще тяжелей быть одной, когда нет рядом челове
ка, на которого всегда можно опереться. А прожить в одиночку вдали от дома
порядочной девушке и вовсе теперь невозможно. Так что, если ты замужем, на
до сидеть возле мужа, а если нет Ч значит, твои дела совсем плохи. Но если т
ы к тому же еще и еврейка...
Магда окинула быстрым взглядом двоих конвоиров.
«Ну почему они лишают меня возможности оставить свой след в этом мире?.. Не
бог весть какой след, совсем крошечный. Мой сборник песен... Он никогда не б
удет известным и популярным, но, может быть, лет через сто кто-то найдет ег
о и захочет что-нибудь сыграть оттуда... А когда песня кончится, он закроет
книгу, увидит на ней мое имя Ч и я снова оживу. А он узнает, что жила когда-т
о на свете девушка по имени Магда Куза».
Она тяжело вздохнула. Нет, все-таки еще не время сдаваться. Конечно, все ид
ет плохо и, наверное, пойдет еще хуже, но борьба пока не закончена. И никогд
а не закончится, покуда жива надежда.
Хотя она знала, что одной надежды здесь недостаточно. Должно быть что-то е
ще, нечто большее, но что именно, она не могла сказать. Однако без надежды в
се теряло свой смысл.
Поезд как раз проезжал мимо поставленных полукругом ярко раскрашенных
кибиток, возле которых дымился большой костер. Изучая румынский фолькло
р, профессор стал большим другом цыган и узнал от них много такого, что ран
ьше передавалось в их народе из поколения в поколение только лишь на сло
вах.
Ч Посмотри! Ч воскликнула она, надеясь, что эта картина хоть немного вс
тряхнет его Ч он ведь так любил этих людей. Ч Цыгане!
Ч Вижу, Ч ответил отец безо всякого оживления в голосе. Ч Попрощайся с
ними, потому что и они обречены точно так же, как мы.
Ч Ну перестань, папа, прошу тебя!
Ч К сожалению, и это правда. Цыгане Ч просто кошмарный сон для правитель
ства, поэтому их тоже будут уничтожать. У них вольный дух, они жизнерадост
ны, любят толпу и смех, но не имеют определенных занятий. А фашисты не выно
сят таких людей. Их место рождения Ч это грязный клочок земли под кибитк
ой родителей; у них нет ни почтового адреса, ни постоянной работы. Нет даже
определенного имени, потому что у каждого цыгана их целых три: одним поль
зуются внутри табора, другое Ч для посторонних, а третье мать шепчет реб
енку при рождении, чтобы смутить дьявола, если тот придет за ее младенцем.
У фашистов они вызывают такое же отвращение, как и мы.
Ч Возможно, Ч согласилась Магда. Ч Но почему это так? Почему мы вызывае
м у них отвращение?
Наконец отец медленно отвернулся от окна. Ч Я не знаю. И думаю, никто этог
о не знает. Мне ведь всегда казалось, что мы хорошие граждане для любой стр
аны: мы трудолюбивы, мы движем торговлю, исправно платим налоги... Но, очеви
дно, не это главное, и такова уж наша судьба. Я и правда не знаю... Ч Он грустн
о покачал головой. Ч Я пытался найти этому объяснение, но у меня ничего н
е вышло. Так же, как я не могу объяснить и эту странную принудительную поез
дку на перевал. Единственное, что заслуживает там внимания, Ч это замок.
Но он представляет интерес только для таких людей, как мы с тобой, а не для
немцев.
Профессор устало откинулся назад, закрыл глаза и очень скоро задремал, н
ачав тихонько посапывать. Он проспал всю дорогу мимо дымящихся труб и не
фтехранилищ Плоешти, потом ненадолго проснулся, когда они огибали с вост
ока Флорешти, а затем снова заснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151