Ч Пойми, не я отказываю Ч командир БАО. Он считает, что ты не нашего полка
, и он не имеет права дать тебе, чужому, колесо. Звони в свой полк, проси, чтоб
ы привезли.
Звоню в полк, прошу привезти колесо. Обещают на рассвете доставить. Что ж,
придется еще раз поужинать под тарахтенье тарелок и ложек.
Утром рядом с моим неподвижным МИГом пробегают самолеты, уходящие на бое
вое задание. Где-то там, севернее Котовска, в небе идут жаркие бои, а я «заго
раю» на аэродроме. Солнце уже стоит в зените, а нашего У-2 нет и нет. Уже вече
р, а его все нет. Что могло помешать?
Жду.
Летит! Радостно увидеть над землей знакомый силуэт трудяги У-2, который ле
тит тебе на выручку.
Вот оно, собранное, накачанное воздухом колесо! Катится к моим ногам.
Доставивший его молодой летчик смотрит на мои хлопоты как-то равнодушно
.
Спрашиваю:
Ч Что нового в полку?
Ч Воюют… Ч односложно отвечает он.
Ч Почему рано утром не вылетел?
Ч Самолет чинили… «Мессеры» крыло пробили.
Ч Был налет?
Ч Это и задержало. Одного ихнего тоже свалили. Прямо на аэродром шлепнул
ся.
Ч Кто сбил?
Ч Один оружейник из самодельной зенитки.
Ч Пулеметом на подъемнике?
Ч Да.
Мне не терпится быстрее вернуться в полк. Всего двое суток не был там, а ск
олько новостей! Передав колесо техникам, я возвращаюсь к У-2. Хочу расспро
сить лейтенанта обо всем поподробнее, но он торопится лететь.
Ч Проверни винт, Ч просит летчик.
Ч Подожди, проверну. Из наших никто не погиб?
Ч Вчера один… Сегодня ездили хоронить.
Ч Кто?
Ч Не запомнил фамилию.
Ч Во время налета?
Ч Нет. «Хеншель» появился над аэродромом. Разведчик, наверно. За ним погн
ались наши, двое. Один такой черный, с бакенбардами.
Ч Фигичев погиб?
Ч Нет, он вернулся. Погиб его напарник. Забыл фамилию. Хотел выручить Фиг
ичева…
Ч Как все это произошло?
Ч Да так, Ч неохотно поясняет лейтенант. Ч Этого «хеншеля» прикрывали
«мессершмитты». И закружили нашу пару. Одного нашего Ч никак не вспомню
фамилию Ч подбили, и он сел возле деревни. Там его перевязали, ранен был. А
Фигичев продолжал драться с шестеркой «мессеров». Раненый увидел, что не
мцы зажимают Фигичева, и запустил свой самолет. Говорят, взлетел он как по
ложено и высоту набрал. Потом вдруг камнем пошел к земле. Там и похоронили
его. Высокий такой, блондин.
Ч Дьяченко?
Ч Точно, он.
Я забыл о просьбе лейтенанта и, не помня себя, пошел в направлении своего с
амолета. Слышал, как он окликнул меня, чтобы я крутнул винт, но я не мог возв
ратиться. Молодым летчикам не нужно видеть слезы.
Дьяченко… Значит, смерть выхватила товарища, который шел совсем рядом со
мной, а я рядом с ним. Я привык к Дьяченко в полетах. В бою мне казалось, что о
н неуязвим. Он был мужественным, бесстрашным бойцом и этими своими черта
ми полюбился мне. Он был резковат, но добр и смел. Он и я, мы как-то притерлис
ь один к другому своими характерами, я русский, сибиряк, он степняк, украин
ец. Я чувствовал себя сильнее, когда знал, что Дьяченко летит рядом со мной
. Надежный летчик рядом Ч это твоя опора, твоя уверенность, твоя окрыленн
ость и твой успех.
Я подошел к своему самолету. Техники ставили на место колесо. Нужно было н
емного подождать, но я не задержался возле них, чтобы не стали расспрашив
ать. Да и говорить ни о чем не мог. Ни о чем. Мы с Дьяченко были друзьями боль
ше в воздухе, чем на земле. С ним в моей памяти связывались все бои, все дни в
ойны. Теперь, без него, мне казалось, у меня не было никого близкого, я словн
о лишился всего. Я думал о нем, о наших совместных полетах, боях.
Ч Готов! Ч услышал я.
Пожал замасленные руки товарищам и поднялся в кабину. Мотор, словно тоже
истосковавшийся по работе, хватанул винтом воздух.
До свидания, Котовск! Полет, который так волновал меня, продлился целых дв
а дня. Лишь сегодня я расскажу товарищам о случае в воздухе с разрывом сна
ряда, об экипаже СУ-2, совершившем подвиг.
В воздухе снова вспоминаю о Дьяченко. Теперь, под рокот мотора, я думаю о е
го соколиной смерти. На память приходит «Песня о Соколе».
»…Ты храбро бился! Ты видел небо… О смелый Сокол! В бою с врагами истек ты к
ровью… Пускай ты умер! Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь ж
ивым примером…»
Моя душа наполнилась гордостью за Дьяченко. Он, раненный, рванулся в небо
на помощь Фигичеву Ч это в его характере. Он считал для себя позором сиде
ть на земле, когда его товарищ дерется один. Жаль только, что он мало успел
сделать. Его сил, энергии и мужества хватило бы еще на многих врагов.
Маяки… С высоты различаю опустевшую стоянку. Самолет Дьяченко всегда ст
оял рядом с моим.
На краю аэродрома собралась толпа людей. После посадки я отрулил машину
в кукурузу и пошел узнать, что заинтересовало наших летчиков. Оказалось,
что они изучают, рассматривают сбитый сегодня «мессершмитт». Хотя от нег
о остались одни обломки, все-таки интересно пощупать руками зверя, за кот
орым ежедневно охотимся в небе.
В измятой кабине самолета виден изуродованный труп летчика с Железным к
рестом на груди. О том, что это опытный ас, говорят и знаки, нарисованные на
машине. Он сбил десять английских самолетов и потопил два катера. Да, если
бы наш оружейник не свалил его сегодня, фашист натворил бы еще много кров
авых дел.
Летчики ощупывают бронированное стекло кабины «мессершмитта» и неволь
но делают вывод: с такой передней защитой можно смело идти в лобовую атак
у. А между тем фашисты боятся их и всегда отваливают первыми. Значит, кроме
брони, нужно еще иметь и железные нервы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162