Возможно, там найдется какой-то необычный анализ или симптом, на который не обратили должного внимания.
На часах было семь утра; ее дежурство подошло к концу.
Она поднялась на лифте на четвертый этаж и зашла в отделение интенсивной терапии. На посту сестры экраны мониторов показывали семь графиков сердечного ритма. Сестра глядела на них как завороженная.
– На какой койке лежит господин Парментер? – спросила Тоби.
Сестра встряхнулась, выходя из транса.
– Парментер? Не слышала про такого.
– Его перевели вчера ночью из Третьего западного.
– У нас не было никаких переводов. Только один инфаркт, который вы нам прислали из приемного.
– Нет, Парментер – у него была угроза жизни.
– А, помню. Они отменили перевод.
– Почему?
– Лучше спросите их самих.
Тоби поднялась по лестнице на третий этаж. На посту никого не было, на телефоне мигала лампочка вызова. Она подошла к стойке с медкартами и просмотрела имена, однако Парментера не обнаружила. С нарастающей досадой она прошла по коридору к его палате, толкнула дверь.
И застыла, потрясенная зрелищем.
Утренний свет проникал в окно, его холодное сияние падало на кровать, где лежал Ангус Парментер. Глаза полуоткрыты, лицо синевато-белое, рот широко открыт. Все капельницы и провода монитора отсоединены. Вне всякого сомнения, он был мертв.
Тоби услышала звук открываемой двери, обернулась и увидела медсестру, вывозящую тележку из палаты напротив.
– Что случилось? – спросила Тоби. – Когда господин Парментер скончался?
– Примерно час назад.
– Почему меня не вызвали?
– Здесь был доктор Валленберг. Он решил, что реанимацию проводить не стоит.
– Я думала, что пациента перевели в интенсивную терапию.
– Перевод отменили. Доктор Валленберг позвонил его дочери, и они пришли к выводу, что его не имеет смысла переводить. И задействовать какие-то экстраординарные меры. Так что ему позволили уйти.
С этим решением трудно поспорить: Парментеру было восемьдесят два, он неделю пролежал в коме, и надежд на его восстановление почти не было.
Она задала новый вопрос:
– Семья дала разрешение на вскрытие?
Сестра заглянула в карту:
– Вскрытие не предполагается.
– Но его нужно сделать.
– Уже отданы все распоряжения насчет похорон. Машина из морга должна скоро приехать, забрать тело.
– Где его карта?
– Дежурная забрала ее. Мы только ждем, чтобы доктор Валленберг заполнил свидетельство о смерти.
– Значит, он еще в клинике?
– Думаю, да. У него консультация в хирургии.
Тоби направилась к посту. Дежурная уже ушла, но оставила несколько страниц из истории болезни Парментера на столе. Тоби поспешно отыскала последнюю запись и прочитала заключение доктора Валленберга:
«Семья оповещена. Дыхание отсутствует, пульс не определяется. Осмотр: при аускультации сердцебиение не прослушивается.
Зрачки в среднем положении, неподвижны. Смерть зафиксирована в 05.58»
Не было никаких упоминаний о вскрытии, никаких предположений о причинах заболевания.
Скрип колес заставил ее поднять глаза: два санитара с каталкой вышли из лифта и двинулись в сторону палаты № 341.
– Подождите! – окликнула их Тоби. – Вы за господином Парментером?
– Да.
– Стойте. Никуда его не забирайте.
– Машина уже едет сюда.
– Тело останется там, где лежит. Мне нужно поговорить с семьей.
– Но…
– Просто подождите.
Тоби схватила телефон и набрала номер Валленберга. Ответа не было. Санитары стояли в холле, переглядываясь и пожимая плечами. Она снова взяла телефон, на этот раз позвонила дочери Ангуса, чей номер значился в карте. Прозвучало шесть гудков. Уже закипая, она повесила трубку и увидела, что санитары завозят каталку в палату.
Она кинулась к ним.
– Я сказала, пациент останется здесь.
– Мэм, у нас распоряжение забрать его и доставить вниз.
– Это какая-то ошибка, я уверена. Доктор Валленберг еще в больнице. Подождите, я с ним поговорю.
– Поговорите со мной о чем, доктор Харпер?
Тоби обернулась. Валленберг стоял в дверях.
– О вскрытии, – сказала она.
Он вошел в палату, дверь с шуршанием закрылась за ним.
– Это вы меня искали?
– Да. Они забирают тело в морг. Я велела им подождать вашего распоряжения о вскрытии.
– В этом нет необходимости.
– Вы не знаете, почему у него отказало сердце. Вы не знаете, почему у него был бред.
– Скорее всего причиной стал инсульт.
– Но томограмма не показала инсульт.
– Возможно, ее сделали слишком рано. На ней можно и не увидеть инфаркт стволовой части мозга.
– Это лишь ваше предположение, доктор Валленберг.
– Чего вы от меня хотите? Чтобы я велел сделать сканирование мозга трупу?
Санитары с любопытством наблюдали за перепалкой, переводя взгляды то на него, то на нее. Сейчас они смотрели на Тоби, ожидая ответа.
– У Гарри Слоткина отмечались те же симптомы, – сказала она. – Острое нарушение сознания и нечто похожее на фокальные судороги. Оба жили в Казаркином Холме. Оба до этого были здоровы.
– У мужчин этой возрастной группы инсульты – не редкость.
– Но могло произойти и что-то еще. Определить это может лишь вскрытие. Есть какая-то причина, по которой вы от него отказываетесь?
Валленберг вспыхнул; его злость была столь очевидной, что Тоби отшатнулась. Их глаза на миг встретились, затем он, похоже, обрел прежнюю выдержку.
– Вскрытия не будет, – заявил он. – Его дочь отказалась. А я уважаю ее пожелания.
– Возможно, она просто не понимает, насколько это важно. Если я с ней поговорю…
– Даже не вздумайте, доктор Харпер. Это будет вторжением в частную жизнь. – Он обернулся к санитарам и высокомерным тоном заявил: – Можете забирать его вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103