– Мне, правда, очень жаль. Такое решение было принять нелегко, но… – Он аккуратно положил салфетку на стол. – Мне предложили другое место. Такое, что я не могу отказаться. О таком я давно мечтал. Поймите, я не искал другую работу – просто так получилось.
– Что получилось?
– Мне позвонили из дома престарелых «Две сосны», это в Веллсли. Им нужен человек, чтобы запустить новую оздоровительную программу арт-терапии. Тоби, они сделали мне предложение. Я не мог отказаться.
– Ты не говорил мне об этом ни слова.
– Мне позвонили только вчера. Сегодня утром я был на собеседовании.
– И ты вот так взял и согласился на эту работу? Даже не поговорив со мной?
– Мне нужно было принять решение немедленно. Тоби, это график с девяти до пяти. Это значит, что я смогу жить так, как все остальное человечество.
– Сколько они тебе предложили? Я заплачу больше.
– Я уже согласился.
– Сколько? Он откашлялся.
– Дело не в деньгах. Не хочу, чтобы вам показалось, будто причина в деньгах. Это… все вместе.
Она медленно откинулась на спинку стула.
– Значит, я не смогу предложить тебе ничего лучше.
– Нет, – подтвердил он, глядя в стол. – Они хотят, чтобы я начал как можно скорее.
– А как же моя мама? Что, если я не смогу никого найти тебе на смену?
– Я уверен, вы найдете.
– И сколько у меня на это времени?
– Две недели.
– Две недели? Думаешь, отыскать сиделку – это просто? Мне понадобилось два месяца, чтобы найти тебя.
– Да, я знаю, но…
– Ну и что же мне, черт возьми, теперь делать?
Отчаяние в ее голосе повисло в воздухе грязной завесой.
Он медленно поднял на нее глаза и посмотрел удивительно невозмутимым взглядом.
– Я люблю Элен. Вы это знаете. И я всегда обеспечивал ей самый лучший уход, насколько мог. Но, Тоби, она не моя мать, а ваша.
Простая истина, заключенная в этом утверждении, обессмысливала любой ее ответ. «Да, она моя мать. Я за нее в ответе».
Она посмотрела на Элен и увидела, что та не обращает на них никакого внимания. Мама взяла салфетку и, сосредоточенно морща лоб, принялась складывать ее снова и снова.
– Ты знаешь кого-нибудь, кто хотел бы взяться за такую работу? – спросила Тоби.
– Я дам вам несколько контактов, – пообещал он. – Я знаю нескольких человек, кто мог бы заинтересоваться.
– Была бы признательна.
Они смотрели друг на друга через стол, на этот раз не как работник и наниматель, а как друзья.
– Спасибо, Брайан, – проговорила она. – За все, что ты для нас сделал.
Часы в гостиной пробили половину часа. Тоби вздохнула и неохотно выбралась из кресла. Пора на работу.
– Тоби, нам надо поговорить.
Отвлекшись от хрипящего трехлетнего малыша, она увидела в дверях кабинета Пола Хокинса.
– Подождешь минутку? – спросила она.
– Это очень срочно.
– Хорошо, сделаю укол и через минуту буду.
– Я жду на служебной кухне.
Принимая из рук Модин пузырек эпинефрина, Тоби заметила вопросительный взгляд медсестры. Они обе задавали себе один и тот же вопрос: что делает руководство в десять вечера в четверг на работе? Глава отделения неотложной помощи пришел в костюме и галстуке, а не в больничной униформе. Уже чувствуя тревогу, Тоби набрала эпинефрин в туберкулезный шприц, а затем наигранно весело обратилась к ребенку:
– Мы поможем тебе дышать легче, гораздо легче. Тебе придется немножко посидеть, не двигаясь. Это будет как укус пчелки, но быстро пройдет, ладно?
– Не хочу, чтобы пчелка кусала, не хочу.
Мать малыша обхватила сынишку покрепче.
– Он терпеть не может эти уколы. Просто делайте, и все.
Тоби кивнула. Торговаться с трехлетним ребенком – дохлый номер. Она ввела лекарство, вызвав такой вопль, от которого стены могли бы облупиться. Так же внезапно крик прекратился, и мальчик, все еще всхлипывая, жадно уставился на шприц.
– Хочу это.
– Я дам тебе новенький, – сказала Тоби, протягивая неиспользованный шприц без иголки. – Можно в ванной играть.
– Буду сестре уколы делать.
Его мама закатила глаза:
– То-то она обрадуется!
Хрипеть малыш стал значительно меньше, поэтому Тоби оставила Модин понаблюдать за ним, а сама пошла на кухню к Полу.
Он поднялся, когда Тоби вошла, однако разговор начал, только когда та закрыла дверь.
– Сегодня вечером было собрание руководства, – сообщил он. – Только что закончилось. Я подумал, что мне лучше сразу прийти и рассказать, что там было.
– Я полагаю, снова насчет Гарри Слоткина.
– Это был только один из вопросов.
– Были и другие?
– Всплыл также случай со вскрытием.
– Понятно. У меня такое ощущение, что мне лучше присесть.
– Думаю, нам обоим лучше это сделать. Она взяла стул и села к столу напротив Пола.
– Если вы собрались, чтобы поджарить доктора Харпер, почему меня не пригласили на барбекю?
Пол вздохнул.
– Тоби, мы с тобой могли бы выкарабкаться из истории с Гарри Слоткиным. Во всяком случае пока тебе везет. Его семейство еще не подавало иск. И шумиха вокруг него, похоже, затихает. Судя по тому, что я слышал, Казаркин Холм – а также доктор Валленберг – пресекли все попытки прессы выпустить новые статьи по этой теме.
– С чего бы доктор Валленберг решил оказать мне услугу?
– Я полагаю, не в интересах Казаркина Холма делать достоянием гласности, что один из их богатеньких пациентов шляется где-то как последний бродяга. Ты же знаешь, это ведь не заурядное сообщество пенсионеров. Их успех зависит от высокого статуса, им необходимо быть лучшими и брать за это бабки. Никто к ним не пойдет, если возникнут хоть какие-то сомнения в благополучии их пациентов.
– Значит, Валленберг защищает свою дойную корову, а не меня.
– Неважно, по какой причине, но он помог тебе отделаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103