– Что случилось? – заволновалась Лиза.
– Порезался.
– Кровь идет?
Дворак сорвал перчатки и уставился на средний палец левой руки. Заметная полоска крови проступила вдоль бритвенно тонкого пореза.
– Скальпель проткнул обе перчатки. Черт, черт, черт! – Он схватил бутыль с бетадином и принялся поливать палец дезинфицирующим средством. – Сдохните, гады.
– Он же ВИЧ-отрицательный, да?
– Да. К счастью для меня, – сказал Дворак, насухо вытирая палец. – Этого не должно было случиться. Я просто потерял бдительность.
Злясь на себя, он снова надел перчатки и вернулся к трупу. Мозг уже ничто не удерживало. Дворак осторожно вытащил его двумя руками, окунул в солевой раствор, чтобы смыть кровь, и положил влажный орган на препаровочный столик. Сначала Дворак внимательно осмотрел его со всех сторон. Доли выглядели нормальными, без всяких утолщений. Он погрузил мозг в банку с формалином, где тот пролежит еще неделю, и тогда можно будет сделать срезы для изучения под микроскопом. Скорее всего тогда и найдутся ответы на все вопросы.
– Доктор Дворак! – послышалось из переговорного устройства. Это был голос Стеллы, его секретарши.
– Да!
– Звонит доктор Карл Валленберг.
– Скажи, я перезвоню. Я провожу вскрытие.
– Потому-то он и настаивает на разговоре с вами прямо сейчас. Он хочет, чтобы вскрытие было остановлено.
Дворак выпрямился.
– Почему?
– Может, вам лучше поговорить с ним?
– Полагаю, мне придется принять этот звонок, – пробормотал он, снимая перчатки и фартук. А потом обратился к Лизе: – Продолжай. Сделай биопсию мышц и срезы печени.
– А разве не нужно ждать, пока вы с ним поговорите?
– Мы и так уже почти все сделали. Давай закончим со срезами ткани.
Дворак прошел в свой кабинет. Несмотря на закрытые двери, комната была пропитана запахом формалина, который он переносил на руках и одежде. Он уже и сам пахнул как законсервированный экспонат, хранимый в этом лишенном окон кабинете.
Человек, угодивший в сосуд и застрявший там.
Он снял трубку.
– Доктор Валленберг? Это доктор Дворак.
– Полагаю, произошло какое-то недоразумение. Господин Парментер был моим пациентом, и я ума не приложу, зачем вам понадобилось проводить вскрытие.
– Это была просьба одного из врачей клиники Спрингер.
– Имеете в виду доктора Харпер? – На том конце линии фыркнули, судя по звуку, явно неодобрительно. – Она не имела никакого отношения к лечению. И не имела права вызывать вас.
– Судя по записям, она осматривала пациента в отделении «скорой помощи».
– Это было неделю назад. С тех пор пациента наблюдал я и несколько более узких специалистов. Никто из нас не видел необходимости во вскрытии. И уж тем более мы не считаем, что этот случай заслуживает вмешательства судмедэксперта.
– Она убедила меня, что это связано с вопросами здравоохранения.
Трубка снова недовольно фыркнула.
– Доктор Харпер – не слишком надежный источник информации. Возможно, вы не в курсе. Клиника Спрингер возбудила расследование по факту ее ошибочных действий в отделении неотложной помощи, серьезных ошибок. Она вскоре может лишиться работы, и я не стал бы доверять ее мнению о чем бы то ни было. Доктор Дворак, это вопрос субординации. Я – лечащий врач, и говорю вам: это вскрытие – напрасная трата вашего времени. И моих денег.
Дворак едва сдержал стон. «Я не хочу во все это ввязываться. Я патологоанатом. Предпочитаю работать с телами мертвых, а не с амбициями живых».
– Кроме того, – продолжал Валленберг, – есть еще и семья. Его дочь будет очень расстроена, узнав, что ее отца изуродовали. Она даже может подать на вас в суд.
Дворак медленно выпрямился и озадаченно поднял голову.
– Но, доктор Валленберг, я разговаривал с его дочерью.
– Что?
– Сегодня утром. Госпожа Лэйси позвонила, чтобы обсудить вопрос вскрытия. Я объяснил ей, какие на то есть причины, и мне кажется, она поняла. Она была не против.
На линии повисло молчание.
– Должно быть, она передумала с тех пор, как я говорил с ней, – предположил Валленберг.
– Наверное. В любом случае вскрытие уже проведено.
– Уже?
– Сегодня выдалось довольно спокойное утро.
Новая пауза. Когда Валленберг снова заговорил, голос его звучал на удивление подавленно:
– А тело… Оно будет возвращено семье… целиком?
– Да. Со всеми органами.
Валленберг откашлялся.
– Полагаю, это их порадует.
«Интересно, – подумал Дворак, вешая трубку. – Он так и не спросил, что я обнаружил при вскрытии».
Он еще раз мысленно воспроизвел весь разговор. Может, он просто оказался втянут в какие-то дрязги пригородной больницы? Валленберг описал доктора Харпер так, словно она была отверженной, человеком «под колпаком», возможно, конфликтующей с коллегами. Была ли ее просьба провести вскрытие просто попыткой поставить другого врача в неловкое положение?
Этим утром ему стоило бы попрактиковаться в макиавеллиевском искусстве умозаключений, стоило бы прояснить истинные намерения доктора Харпер. Однако мышление Дворака жаждало конкретики. Он извлекал информацию из того, что мог увидеть, потрогать и понюхать. Секреты мертвых легко обнажить с помощью скальпеля, человеческие же мотивы оставались для него тайной.
Интерком снова зажужжал.
– Доктор Дворак! – произнесла Стелла. – На линии доктор Харпер. Соединить?
Дворак немного подумал и решил, что у него нет настроения беседовать с женщиной, которая уже испортила ему день.
– Нет, – отозвался он.
– Что мне ответить?
– Что я ушел домой.
– Ну, если вы действительно так хотите…
– Стелла!
– Да?
– Если она снова будет звонить, скажи ей то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103