– Ты платить дважды, – предупредила девушка.
Она двигалась в такт с ним и поощряла его. У проституток свои хитрости, ему это известно, и все же он надеялся, что со второго раза доставил ей удовольствие. По крайней мере, сам он его получил.
Он заплатил ей серебряный милиаресий – намного больше, чем она просила. Может быть, хотя бы какое-то время она не будет такой уж тощей.
По дороге домой его тревожили угрызения совести. Надо же было прервать траур по жене таким грязным способом: с костлявой шлюхой в убогой трущобе. Но он не перестал скорбеть о Елене, никогда не перестанет. Он лишь подтвердил то, что и без того знал: как бы то ни было, он не создан для затворнической жизни.
А если так, тогда не лучше ли вернуться в мир чувственных наслаждений через прелюбодеяние, а не только через блуд? Задаваясь этим вопросом, он думал о Зоис, о том, какой манящей она ему казалась. Но ответа не знал.
С плохо скрываемой неприязнью Муамет Деканос наблюдал, как в зал заседаний гуськом входили старшины гильдий. Аргирос, сидевший за столом сбоку (он оставил место во главе стола Деканосу) был благодарен заместителю префекта уже за то, что тот пытался подавить свою антипатию.
Старшины даже не пытались. Они холодно и недружелюбно смотрели на двух ожидавших их господ, роме того, они с изумлением глазели на великолепие зала, в котором их принимали. Даже в своем парадном платье здесь они выглядели неуместно, точнее, выглядели теми, кем и были на самом деле, – рабочими во дворце.
– Светлые господа, – произнес Хесфмоис, склонив голову перед Аргиросом и Деканосом.
Сев за стол, он продолжил:
– Со мной пришли Гергеус, сын Тотситмиса, из гильдии бетонщиков, и Миизис, сын Сейаса, из гильдии каменотесов.
– Хорошо, благодарю, Хесфмоис, – сказал Деканос. – Разумеется, я имел дело со всеми вами, господа, – он процедил это слово сквозь зубы, – но Аргирос не знаком с вашими товарищами. Он прибыл из самого Константинополя, чтобы разрешить наши разногласия.
– Светлый господин, – пробормотали Гергеус и Миизис, занимая свои места.
Как и все александрийцы, которых встречал Аргирос, они мастерски делали вид, что упоминание столицы не производит на них никакого впечатления.
Миизис, решил магистр, держался лучше. Вожак каменотесов был приземистым, сильным человеком лет пятидесяти пяти. Нос его был когда-то сломан, а обветренную щеку пересекал шрам, но глаза этого здоровяка отличались обескураживающей проницательностью. Оценив Аргироса взглядом, он повернулся к Деканосу и осведомился:
– Как он собирается этого достичь, светлый господин, если мы знаем состояние дел и не видим никакого выхода?
Хотя его голос напоминал хриплый рык, он неплохо говорил по-гречески.
– Я предоставлю объяснить это самому магистру, – ответил Деканос.
– Спасибо, – сказал Аргирос, не обратив внимания на тон Деканоса, в котором сквозило: «Понятия не имею». – Иногда, господа, неведение бывает во благо. Обе стороны в этом анахорезисе, сказал бы я, так давно и упрямо придерживаются своих взглядов на ситуацию, что забыли о возможности иного видения. Возможно, я смогу предложить вам нечто новое, что устроит всех.
– Ах, – было все, что сказал Миизис.
Гергеус добавил:
– Возможно, я завтра проплыву по Нилу с начала до конца, но я не стал бы ручаться в этом.
Усмешка несколько смягчила язвительность его слов. Как и Хесфмоис, он был молод для главы гильдии, но этим их сходство исчерпывалось. Гергеус был высоким для египтянина и таким же тощим, как проститутка, с которой Аргирос делил ложе несколько дней назад.
– Мы собрались для совместного обсуждения, – заметил Хесфмоис. – А это уже нечто новое.
Мастер-плотник, по мнению Аргироса, в какой-то степени был его союзником хотя бы потому, что эта встреча поднимала его престиж среди товарищей. Но сейчас это не слишком волновало магистра. Воспоминание о том, как он нарушил добровольный обет целомудрия, еще одолевали его. Он стыдился не самого поступка, а безрассудства, с которым он поддался животному инстинкту.
Пока он витал в облаках, Гергеус что-то сказал. Магистр нахмурился и заставил себя вернуться к действительности.
– Простите, господин, я не расслышал.
– Что, никак не разобраться? – Бетонщик еще улыбался, будто приглашая всех потешиться вместе с ним. – Я хотел бы знать, как вы сможете искупить риск смерти и увечий скудной платой за работу на маяке.
– Мы платим столько же, сколько другие, – бросил уязвленный Деканос.
– Но я могу делать стулья и шкафы, не боясь превратиться в кровавую лужу, если чихну не вовремя, – сказал Хесфмоис.
– Вы вернулись бы на маяк за большую плату? – спросил Аргирос.
Три представителя гильдий переглянулись, а затем все разом посмотрели на Муамета Деканоса.
– Об этом не может быть и речи, – сказал он. – То был бы пагубный прецедент.
– Дело вообще-то не в серебре, – заметил Миизис. – Мои ребята скорее согласятся на другую работу, вот и все. Нам надоело оплачивать похороны за счет гильдии. А их за время работы на маяке было столько, что хватит на два поколения.
– Приличная оплата могла бы соблазнить некоторых бетонщиков, – сказал Гергеус. – Молодых, тех, что посмелее, тех, кому надо кормить семьи. И, полагаю, тех, кто по уши в долгах.
– Ай, некоторых из нас тоже, должен признать, – согласился Хесфмоис. – Приличная оплата.
– Конечно, только дайте нам согласиться на ваше первое требование – и что будет дальше? – вмешался Деканос. – Вы предъявите все новые и новые, пока сумма не дойдет до номисмы в час. Кто сможет платить столько?
Гергеус рассмеялся.
– Хотел бы я иметь такие проблемы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101