Объяснения эти Реатура очень заинтриговали, но, к сожалению, еще больше сбили с толку. Твердо решив выяснить все о новой летающей штуковине, он пригласил Ирва в замок с такой изысканной вежливостью, что антрополог не сумел найти подходящего повода для отказа. «Несомненно, он уверен, что своим приглашением оказывает мне колоссальную честь», — уныло думал Ирв, шагая вслед за хозяином владения по тропинке.К тому времени, когда он вернулся на «Афину», Сара крепко спала. Раздраженно ворча, Ирв ушел в лабораторию проявлять пленки, почти не думая о том, что ему предстоит на них увидеть. Мысли у него были заняты совершенно другим.Трое самцов-скармеров стояли около «Циолковского» и смотрели вверх, на дверь, к которой уходила болтающаяся у земли цепная лестница.— Грязные оборвыши. Натуральные нищие, — сказал Лопатин, глядя в иллюминатор.— Да, — лаконично ответил Ворошилов. Лопатин удивился бы, услышь он от химика нечто большее. Вечный молчун Ворошилов… Если кто и сохранит здравый рассудок на протяжении почти трехлетней экспедиции, так это он. «Хотя, может быть, он просто настолько не в своем уме, что кажется самым умным», — подумал Лопатин, искоса взглянув на химика.Между тем стоявшие внизу аборигены действительно выглядели нищими, убогими попрошайками. Каждый из них протягивал к «Циолковскому» сразу по нескольку рук, явно что-то выпрашивая. Лопатин включил внешний микрофон. Он не далеко прошел в изучении местного языка, но слова, которые выкрикивала маленькая шайка внизу, понял без труда.— Дай! Пожалуйста, дай!Лопатина мутило от местных оборванцев. Он давно шуганул бы их так, что они начали бы обходить «Циолковского» за километр, но директивы из Москвы были предельно ясны: никаких враждебных действий по отношению к аборигенам. А Лопатин привык подчиняться директивам беспрекословно. Но заставить себя выйти к троице шестируких, шестиногих и шестиглазых уродцев он не мог.— А может, вы с ними пообщаетесь, Юрий Иванович?— Да, — снова сказал Ворошилов. Потом молча вынул из ящика несколько предназначенных для обмена инструментов, открыл внутреннюю дверь воздушного шлюза и вошел в него. Лопатин закрыл за ним дверь и взял минервитянских люмпенов под прицел бортового пулемета. Подстраховаться никогда не помешает.Завидев Ворошилова, аборигены отпрянули. Лопатин догадался, что они, вероятно, до сих пор только слышали о пришельцах от сородичей, но еще ни разу их не видели. Один из самцов издал пронзительный контральтовый возглас, которым могла бы гордиться любая героиня мексиканских или бразильских мыльных опер.— Вы хотеть что? — спросил химик, спустившись вниз.Напуганные его низким голосом, двое аборигенов отступили еще на пару шагов. Третий, видимо самый храбрый, остался на месте и повторил:— Дай! Пожалуйста, дай!— Вот, — стянув с руки перчатку, Ворошилов достал из кармана нож и вытащил лезвие. Минервитянин снова крикнул, на этот раз восхищенно, как показалось Лопатину.Видя, что их товарищ получил подарок, двое самцов осторожно подошли поближе. Один. из них выбрал нож, другой — долото с прозрачной плексигласовой рукояткой золотистого цвета.— Горячий желтый лед! — воскликнул абориген, поднеся к глазу рукоятку инструмента и посмотрев сквозь нее.Налюбовавшись подарками, попрошайки в знак благодарности Ворошилову, как по команде, сделались короткими и толстыми и, похоже, были настолько счастливы, что даже не испугались, когда химик поклонился в ответ. Лопатин успел заметить, что обычно это странное с точки зрения минервитян телодвижение повергало новичков в ужас и заставляло их улепетывать прочь со всех шести ног.— Что вы делать с инструменты я вам дать? — спросил Ворошилов; все члены экипажа давно заметили, что с минервитянами он был более словоохотлив, чем с людьми. В такие моменты тонкие черты лица химика, бледнея, как бы светились, а в голосе появлялось нечто похожее на присущие любому существу из плоти и крови эмоции.Ответ, данный минервитянами, Лопатин за последнее время слышал неоднократно.— Отнесем их в город Хогрэма и получим за них то, что сможем получить.— А после того? — поинтересовался Ворошилов.И снова знакомый ответ:— Мы надеемся, что полученного нами хватит для того, чтобы уплатить Хогрэму за наши делянки. Тогда мы не лишимся их, и нам не надо будет перебираться жить в город.— Удачи вам, — молвил Ворошилов.Лопатин хмыкнул. Как же, удачи. Напрасно эти дурни-крестьяне рассчитывают получить за ворошиловские подарки хороший куш. Слишком много подобного барахла скопилось сейчас в городе Хогрэма; почти каждый день приходит известие об очередном падении цен на земные инструменты.— Как думаете, Юрий Иванович, что станется со всеми этими селянами через месяц-другой? — спросил Лопатин, когда Ворошилов вернулся на борт.— Они будут строить лодки, — немедленно ответил химик.— Верно, — кивнул Лопатин. — Будут строить лодки и получать зарплату, которую им соизволят положить Фральк и Хогрэм. Короче говоря, займутся продажей своего труда.— Пролетарии, — буркнул Ворошилов, и на лице его появилось какое-то странное выражение.— Вот именно. Рано или поздно здесь грянет революция, как в свое время у нас.— Не сейчас, — бросил Ворошилов с легкой тревогой, как показалось Лопатину.«В принципе, химик прав», — отметил он про себя. Аборигены, проживающие по эту сторону Каньона Йотун, еще только вступали в капиталистическую экономику, пока не задумываясь о ее последствиях. А минервитяне, обитающие на восточной стороне ущелья — насколько Лопатину удалось выяснить из отчетов американцев, — вообще до сих пор находились на откровенно феодальной стадии развития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116