Два других пророчества, изреченные им, уже сбылись у меня на глазах.
— Ну, если так, я тебя прощаю, — кивнул Шарбараз. — Рискованное дело пророчество.
— Это так. — Абивард вспомнил, что не говорил своему монарху о гадании относительно будущего Хосия, которое проделал Таншар по его просьбе. Он рассказал, как вода в чаше для гадания обрела сходство с кровью.
— Что ж, это… любопытно, — медленно проговорил Шарбараз. — Если бы Ликиний отказал мне в помощи, я мог бы использовать это против него и указать, что он, подобно моему отцу, рискует оказаться последним в династии. Но поскольку видессийцы все же выступили с нами, я даже не знаю, как воспользоваться твоими сведениями. Пожалуй, лучше всего просто отложить их в памяти, пока не придет время, когда они окажутся для меня ценными. — Он помолчал. — Интересно, интересовались ли, в свою очередь, мудрецы Ликиния моим будущим, и если да, то что они узнали?
Это тоже не приходило в голову Абиварду. Он поклонился в седле законному Царю Царей:
— Величайший, с этой минуты предоставляю все поиски змей и скорпионов твоим всевидящим очам.
— Я был бы более польщен твоими словами, если бы сумел вовремя разглядеть Смердиса, — сказал Шарбараз.
Абивард развел руками, показывая, что возразить ему нечего. Каждый шаг коней уносил их все дальше на запад.
* * *
— Жаль, что мы покидаем Видессию, — сказала Рошнани.
— Странно. — Абивард приподнялся. Он лежал в ее маленьком закутке в фургоне, который она делила с Динак. Его внезапное движение вызвало колебание воздуха, и пламя в лампе колыхнулось. — Сегодня я то же самое сказал Царю Царей. Тебе-то почему жаль?
— А тебе не догадаться? — спросила она. — Женщины там живут так, как хотелось бы жить твоей сестре и мне.
— Ага! — Абивард немного поразмыслил над этим и сказал:
— И подвергаются позору, которого никогда не узнали бы в Макуране. Вспомни ту даму, которую Бардия принял за недостойную женщину.
— Но Бардия из Макурана, — сказала Рошнани. — Смею, по крайней мере, надеяться, что видессийские мужчины, привыкшие к свободе своих женщин и не считающие ее не правильной или порочной, никогда не ведут себя так.
— Я не видел и не слышал о таком, — признал Абивард. — Но, будучи мужчиной, я кое-что о мужчинах знаю. Если они окажутся в постоянном окружении таких свободных женщин, многие из них станут ловкими и искушенными совратителями — а таких в Макуране до сей поры не водилось.
Рошнани закусила губу.
— Наверное, такое возможно, — сказала она, Абивард пришел в восторг от ее честности. Она продолжила:
— С другой стороны, сомневаюсь, что у видессийцев возникают проблемы вроде той, что в прошлом году устроила на твоей женской половине Ардини.
— В этом ты, пожалуй, права, — сказал он. Теперь она улыбнулась. Он ответил тем же, прекрасно ее поняв. Никто из них никогда не отказывался признать частичную правоту другого. Понизив голос до шепота, Рошнани сказала:
— В отличие от твоей сестры, я не утверждаю, что освобождение женщин с их половин решит все их прежние проблемы и при этом не создаст новых. Мир устроен не так. Но я думаю, что новые проблемы будут поменьше тех, что исчезнут.
Абивард сказал:
— Ты полагаешь, что некоторые женщины, если их освободить, как ты советуешь, могут и сами оказаться совратительницами?
Динак такое предположение рассердило бы. Но Рошнани обдумала его с присущим ей спокойствием.
— Некоторые, вероятно, окажутся, — сказала она. — Как и у мужчин, одни более похотливы, другие менее, а некоторые к тому же не так счастливы с мужьями, как хотели бы. — Она провела ладонью по его голой груди и животу. — Мне-то очень повезло.
— И мне. — Он погладил ее щеку и вспомнил о том, что сегодня сказал Шарбаразу. — С тобой я без труда приспособился бы к видессийскому обычаю единобрачия. Конечно, отец бы посмеялся над этими словами, но ведь мы как-никак почти год в походе вместе с тобой, и я ни разу не ощутил потребности в разнообразии. — Он вздохнул:
— Однако сомневаюсь, что всем мужчинам выпало такое счастье.
— Или всем женщинам, — сказала Рошнани. Он взял ее ладонь в свою и провел ее еще ниже.
— А с этим что будем делать?
— Уже? Так скоро? — Но она не жаловалась.
* * *
Даже бесплодные земли между западными окраинами Видессии и Страной Тысячи Городов по весне покрылись неровным зеленым ковром. Среди цветов, которые вскоре пожухнут и исчезнут до следующей весны, жужжали пчелы. Кони выщипывали траву из песчаной земли, труся на запад, тем самым сберегая часть фуража, который войско везло с собой.
К Шарбаразу с Абивардом подъехал Маниакис. Его сопровождал, совсем еще молодой человек, точная его копия — только в бороде не было седины, черты лица потоньше, а шрамов поменьше. Он сказал:
— Самое худшее, что может сделать Смердис, — это отравить колодцы на нашем пути. И так-то один Скотос ведает, как долго нам придется добираться до Тубтуба, а коли еще останавливаться и искать хорошую воду, хотя по весне кое-что есть и в ручейках…
— Не отравит, — убежденно сказал Шарбараз. Маниакис поднял густую бровь:
— Почему ты так уверен?
Тем же вопросом задался и Абивард, но у него не хватило смелости так прямо спросить. Шарбараз сказал:
— В первую очередь Смердис думает о деньгах. Если он отравит колодцы, караваны не смогут ходить между Видессией и Макураном и он не сможет собирать с них налоги. Прежде чем пойти на это, он поищет другие способы справиться с нами.
— Возможно. Вы знаете Смердиса лучше, чем я. В Видессии о нем вообще мало что известно. — Маниакис говорил бесстрастно. Он обернулся к молодому человеку, похожему на него, и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149