Лицевая поверхность таблички была чистой и гладкой, но пальцы Абиварда нащупали неровности снизу. Он перевернул табличку. И конечно же, с другой стороны на мягкой поверхности металла были вырезаны слова, — возможно, железной иглой. Он смотрел на них вверх ногами.
Абивард перевернул табличку, и слова стали яснее. Он читал, и кровь стыла в его жилах. «Да привяжут таблица сия и подобие, созданное мною, Абиварда узами любви ко мне. Да иссохнет он, желая меня, да прилипнет страсть к нему, подобно болотной пиявке. А ежели он не возжелает меня, да сожжет его боль такая, дабы мечтал он о Бездне. Но если он умрет от страсти ко мне, да не узрит он вовек лика Господнего. Да будет так».
Двигаясь как в дурном сне, Абивард разломил надвое табличку с заклятием и. плюнул на обломки. Он слышал, что женщины иногда пользуются магией, чтобы привязать к себе мужчину, но и вообразить не мог, чтобы подобное случилось здесь, на женской половине крепости Век-Руд.
— Кто? — прошептал он. Рошнани? Он не мог в это поверить — но если она и впрямь околдовала его, он и не должен верить, разве не так? Не оттого ли он был так счастлив с нею, что она колдовством заставила его влюбиться в нее?
Возможно. Холодным рассудком он признавал это. Если это подтвердится, неизвестно, сможет ли он после этого доверять какой бы то ни было женщине. Но также он знал, что это вовсе не обязательно Рошнани, — ведь в последнее время каждая из его жен покидала женскую половину и приходила сюда, в его спальню.
Он хотел было позвать Барзою, но покачал головой. Не надо, чтобы даже его мать знала о табличке с заклятием. Если она обмолвится хоть словечком, как случается и с мудрейшими из людей, будь то мужчина или женщина, на женской половине воцарится хаос. Все начнут подозревать всех. Если есть какой-то способ избежать этого, Абивард был готов на все.
Издав между зубов свистящий звук, он бросил обломки таблички на пуховую перину. Набросив кафтан и застегнув сандалии, благодаря бегству которых под кровать он обнаружил табличку, Абивард надел пояс и засунул оба кусочка свинца в один из кармашков, свисающих с пояса.
Он вышел из комнаты и только в коридоре сообразил, что перестал обращать внимание на головную боль. Удивительно, на что способен страх, — подумал он. Но таким лекарством от похмелья ему не хотелось бы пользоваться второй раз.
От запахов, разносившихся с кухни по всей жилой части, обычно вполне аппетитных, у него желудок чуть не вывернулся наизнанку; значит, страх все же не до конца исцелил его. Он поспешил во двор, а оттуда — и деревню, лежащую у подножия холма, на котором расположилась крепость.
Он постучал в дверь Таншара, прорицателя. Из всех обитателей надела старик был самым близким подобием колдуна… Эта мысль заставила Абиварда задуматься, уж не Таншар ли изготовил табличку с заклятием и то подобие, о котором в нем говорилось. Но легче было представить, что небо стало коричневым, а земля голубой, чем то, что Таншар станет предаваться подобным занятиям.
Таншару пришлось взять в одну руку корку хлеба и кружку с вином, чтобы освободить вторую руку и распахнуть дверь перед посетителем. Оба его глаза, и ясный и затуманенный, удивленно раскрылись, когда он увидел, кто прервал его завтрак.
— Повелитель Абивард! — воскликнул он. — Заходи же, окажи честь моему дому. Но что привело тебя ко мне в столь ранний час? — В устах Таншара слова эти звучали не столько упреком, сколько свидетельством любопытства.
Абивард подождал, пока старик закроет за ним дверь и заложит ее на засов, и лишь затем вытащил половинки сломанной таблички и поднял на ладони, чтобы Таншар мог увидеть их.
— Это заклятие я нашел у себя под кроватью, проснувшись сегодня утром, —бесстрастно произнес он. Прорицатель протянул руку к обломкам:
— Позволь-ка взглянуть.
Абивард кивнул, и старик взял оба плоских кусочка свинца, сложил их вместе и отстранил на расстояние вытянутой руки, чтобы можно было прочесть слова.
Закончив бормотать эти слова себе под нос, он поцокал языком:
— Следует ли мне заключить, что это оставлено одной из твоих жен, о повелитель?
— Не представляю, кому бы еще это понадобилось. А ты?
— Да, маловероятно, — признал Таншар. — И чего же ты хочешь от меня, о повелитель? Ощутил ли ты на себе влияние этого заклятия? Любовная магия, равно как магия военная, зачастую ненадежна, ибо страсть снижает действенность волшебства.
— Честно говоря, я не знаю, подействовали на меня магические чары или нет, — сказал Абивард. — Я не смогу этого определить, пока не узнаю, кто положил табличку под кровать. — Если это Рошнани, тогда… тогда он не знает, что сделает… Нет, знает, конечно, только и думать об этом не хочется. Он заставил себя сосредоточиться. — Я знаю, что ты ясновидящий. Можешь ли ты увидеть, кто же все-таки положил мне табличку под кровать?
— Думаю, что смогу, о повелитель, но этого ли ты хочешь от меня на самом деле? — спросил Таншар. — Если бы я заглянул в твою спальню в тот момент, когда тебе подсунули табличку, я, скорее всего, увидел бы тебя и женщину, которая ее там оставила, в… э-э-э… интимное мгновение. Этого ли ты желаешь?
— Нет, — незамедлительно ответил Абивард. Неприкосновенность своей частной жизни, тем более жизни обитательниц женской половины, он блюл свято. Он задумчиво нахмурился, а потом поднял палец:
— В табличке говорится о подобии. Сможешь ли ты увидеть, где спрятано это подобие? Это поможет определить, кто его изготовил.
— Счастлив надел, во главе которого стоит человек твоего ума, — проговорил прорицатель. — Я исполню твое повеление.
Он положил половинки таблички с заклятием на табурет и вышел в заднюю комнату своего маленького домика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149