Под звуки военной музыки войско выстраивалось в боевые порядки. По всем шеренгам прошел слух, что им противостоит пехота. Воины были уверены в своих силах и настроены пренебрежительно.
— Мы, повелитель, раздавим их в лепешку, — заявил один из всадников, и окружавшие его воины кивнули. Тревога Абиварда немного улеглась. На войне уверенность значит очень много. Если воины считали себя непобедимыми, победить их непросто.
Вдали показалось войско Смердиса. Как и сказал разведчик, оно состояло из пехоты и кавалерии — конные на флангах, пешие в центре. Абивард выкрикнул имя Шарбараза. Войско разразилось боевым кличем. Воины Смердиса ответили тем же.
Невообразимый шум поднялся до голубых небес.
Рожки протрубили наступление. Абивард опустил копье и пришпорил коня. Стук тяжелых копыт отдавался в его теле, словно сильный, наполненный пульс.
Вражеские конники двинулись на них с флангов, намереваясь взять в кольцо.
Пехота Смердиса стояла на месте. Когда Абивард подскакал ближе, он заметил, что она прикрыта заслоном из колючего кустарника. Сквозь оглушительный конский топот и рев боевых кличей слышались чистые ноты тростниковых свистков.
Абивард нахмурился под своей кольчужной сеткой: этот сигнал был ему неизвестен.
Но для пехоты он что-то значил. В одно мгновение воздух заполнился стрелами один залп, второй, третий. Они тоже свистели, и достаточно громко, чтобы заглушить звук, отправивший их в полет. Грациозные, словно птицы, они описывали крутую дугу в небе и падали на атакующих конников.
У Шарбараза тоже были лучники, и они открыли ответный огонь по пехотинцам, но далеко не столь плотный и регулярный. Люди и лошади падали, а упав, перекрывали дорогу остальным. Атака захлебнулась.
В поднятый щит Абиварда вонзилась стрела и, гудя, застыла там. На одну ладонь в сторону — и она пробила бы ему ногу. Теперь заслон из кустарника был совсем близко. Конь Абиварда со всего маху вломился в него. Тело коня было защищено доспехами, но колючки царапали неприкрытые ноги. Конь остановился и недовольно заржал.
Абивард с силой всадил ему шпоры в бока, более сильной болью заставляя его подчиниться своей воле.
— Вперед, будь ты проклят! — закричал он. Конь двинулся вперед, но как-то неуверенно. Абивард успел рассмотреть пехотинцев по ту сторону кустарника: смуглые, приземистые, в кожаных куртках, длинные темные волосы завязаны узлом на затылке. Некоторые из них с сильным акцентом выкрикивали макуранские ругательства, а другие кричали что-то не сильно похожее на комплименты на родном гортанном языке. И все продолжали выпускать стрелы. В дополнение к колчанам за спиной у ног каждого лежало по запасному колчану.
Если бы кустарник был укреплен кольями, он составил бы более серьезное препятствие. А так войско Шарбараза пробило в баррикаде несколько брешей и помаленьку просачивалось через них в расположение противника. Они устроили страшную бойню; помимо луков в распоряжении пехотинцев имелись только ножи и палицы.
Абивард ткнул копьем поверх кустарника, метя в лучника, и в тот же момент лучник выпустил в него стрелу. Возможно, они напугали друг друга, только оба промахнулись. Они уставились друг на друга через преграду. Лицо лучника выглядело усталым и озабоченным, лицо Абиварда ниже линии глаз было скрыто кольчужной сеткой. Оба кивнули, выразив этим если не взаимное уважение, то взаимное признание принадлежности соперника к роду человеческому. По негласному соглашению после этого оба выбрали себе других соперников.
Сзади напирали, вжимая коня Абиварда в самые колючки, хотя ему явно не хотелось двигаться в этом направлении. Ветки скребли по защищенным броней бокам животного, по железным кольцам, прикрывавшим ноги Абиварда. Наконец он прорвался через кустарник, и за ним тут же устремилась группа конников Шарбараза. В ушах Абиварда звенели торжествующие вопли — и возгласы страха и отчаяния пехотинцев Смердиса.
Некоторые из наиболее отчаянных пехотинцев бросились наперерез коням, пытаясь стащить всадников на землю. Большинство из них было пронзено копьями, не успев подобраться ближе. По рядам лучников стремительно распространилась паника. Многие побросали луки, чтобы побыстрее бежать.
Но им было не обогнать конницу. Абивард колол и колол своим копьем, пока оно не заходило ходуном в его руках. Оно сделалось алым почти по самую рукоятку. Тогда он выхватил меч и принялся рубить убегающих противников.
Потом он никогда не вспоминал об этом эпизоде битвы с гордостью — задним числом он воспринимал его не как бой, а как убийство. Когда пал центр, кавалеристы, которых военачальники Смердиса поставили на фланги, тоже были вынуждены отступить, чтобы их не отрезали от основных сил и не перебили поодиночке. Погоня продолжалась, пока сумерки не вынудили Шарбараза прекратить ее.
Когда Абивард возвращался назад через поле недавней брани, к горлу его подступила тошнота. Коню пришлось выбирать дорогу, чтобы не наступать на тела павших пехотинцев. И все же, несмотря на все предосторожности, он наступал на труп через каждые несколько шагов. Тогда он тревожно ржал — мертвецы шевелились под его копытами.
Абивард миновал смятую баррикаду и увидел, что сделали лучники с его товарищами. Когда колол и рубил беспомощных пехотинцев и потом, когда видел их тела, выпрямленные смертью, он испытывал к ним острую жалость. Но сейчас он осознал, что они тоже были воинами. Они нанесли войску Шарбараза значительно больший урон, чем удалось кавалерии Смердиса в двух предыдущих битвах.
Он осмотрелся, разыскивая глазами знамя законного Царя Царей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149