ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— На Трапани!
От аплодисментов дрожали стены.
— Бари в лапах Альгарве — это кинжал, нацеленный в сердце Сибиу, — добавил посол с архипелага. — Мы тоже вступим в борьбу с общим врагом.
Но посол Лагоаша, во время Шестилетней войны поддержавшего Валмиеру, сейчас промолчал — как и раскосый посол Куусамо, державы, владевшей восточной, существенно большей частью острова, который делила с Лагоашем. Лагоанцы с опаской поглядывали в сторону соседей, а те вели невнятную войну на море с Дьёндьёшем далеко на востоке, ухитрившись при этом не вступить в союз с ункерлантцами. Посол от двора конунга тоже держался в тени, как и дипломаты из незначительных держав, зажатых между Ункерлантом и Альгарве.
Краста подобных тонкостей не замечала. Валмиера со своими союзниками, без сомнения, покарает гнусных альгарвейцев. Ввязались в войну — так пускай теперь попробуют на вкус, какова она!
— На Трапани! — вскричала она.
К балкону, с которого король Мезенцио должен был обратиться к народу и дворянству Альгарве, графу Сабрино пришлось прокладывать себе дорогу локтями. Он хотел выслушать речь своего сюзерена лично, а не прочесть потом в газете, или, если очень повезет, высмотреть крошечную фигурку в хрустальном шаре, заклятом подвернувшимся под руку чародеем.
Люди расступались перед ним — мужчины с почтительным кивком вместо невозможного в толчее поклона, женщины (во всяком случае, некоторые) с зазывными улыбками. К графскому титулу это уважение не относилось никак. Его причиной был песочного цвета мундир с тремя полковничьими звездами на погонах, а главное — внушительных размеров нагрудный знак Летного корпуса.
— Я стоял на этом самом месте, милая моя, — говорил оказавшийся рядом мужчина, чьи усы из медно-рыжих стали почти серебряными, своей юной спутнице — может, дочери, а может, любовнице или молодой жене, — на этом самом месте, когда король Дюдоне объявлял войну Ункерланту.
— Я тоже, — заметил Сабрино. Он тогда был молод — слишком молод, чтобы уйти на фронт прежде, чем Шестилетняя война подошла к концу. — Тогда люди были напуганы. А сейчас! — Типично альгарвейским цветистым жестом он обвел площадь. — Словно на праздник пришли!
— В этот раз мы будем сражаться, чтобы вернуть свое, и все это знают, — отозвался старик, и его спутница решительно закивала. — А вам, сударь, — добавил он, заметив свернувшегося на груди Сабрино серебряного дракона, — наилучшей удачи в небе. Да сохранят вас силы горние!
— И вам премного благодарен в меру своих скромных сил. — Невзирая на толчею, Сабрино поклонился и старику, и девушке и двинулся дальше.
По пути он успел купить у шустрого разносчика ломтик дыни, завернутый в пергаментно-тонкий листок ветчины, и, покуда жевал, мог работать только одним локтем, из-за чего и не успел протолкаться поближе к балкону, прежде чем к толпе вышел сам король Мезенцио, рослый и стройный. Золотая корона сверкала на полуденом солнце ярче царской лысины.
— Друзья мои, соотечественники, мы стали жертвою вторжения! — вскричал монарх, и Сабрино к облегчению своему обнаружил, что слышит его превосходно. — Каунианские державы мечтают обглодать наши кости. Елгаванцы наступают в горах, валмиерцы рвутся через границы маркизата по нашу сторону Соретто, который отняли у нас по Тортусскому договору, бешеные фортвежские уланы уже скачут по степям северо-запада. Даже сибиане, наши сородичи, вонзили нож в нашу спину — они берут на абордаж наши корабли, жгут наши гавани! Они — все они! — думают, что мы, как скотина, безропотно пойдем на бойню. Друзья мои, соотечественники, что мы ответим на это?!
— НЕТ! — взревел Сабрино во весь голос.
Крик толпы был ужасен, сокрушителен.
— Нет, — промолвил Мезенцио. — Мы лишь вернули то, что принадлежит нам по праву. И даже в этом мы проявили умеренность, проявили рассудительность. Разве воевали мы с изменившим нам герцогом Бари — Алардо-лизоблюдом? У нас были на это все причины, но мы позволили ему прожить отмеренные неразумной судьбой дни. Лишь когда погребальный костер пожрал его тело, предъявили мы свои права на герцогство — и народ Бари приветствовал наших солдат цветами, поцелуями и радостными гимнами. И за эти радостные песни оказались мы вовлечены в войну, которой не желали.
Друзья мои, соотечественники, разве предъявили мы права на маркизат Ривароли, который Валмиера отсекла от живой плоти нашего королевства после Шестилетней войны, чтобы заполучить плацдарм по это сторону Соретто? Нет и нет! Мы не сделали этого, невзирая на все унижения, которым подвергают добрых альгарвейцев чиновники короля Ганибу! Я полагал, что никто не усомнится в нашем праве вернуть короне герцогство Бари. Кажется, я ошибался… Кажется, я ошибался, — повторил Мезенцио, ударив кулаком по мраморной балюстраде. — Кауниане и их шакалы искали предлога к войне, и теперь им мнится, что они заполучили его. Соотечественники, друзья, помяните мое слово: если мы проиграем этот бой, погибель настигнет нас. На севере Елгава и Фортвег пожмут руки над трупом нашего королевства, навеки отрезав нас от Гареляйского океана. На юге… позорный договор в Тортуссо — лишь предвестник тех унижений, которым подвергнут нас Валмиера и Сибиу — о да, и Лагоаш также! — если только сумеют.
Сабрино слегка нахмурился. Поскольку лагоанцы не стали пока объявлять войну своим дерлавайским родичам, он не стал бы их сейчас упоминать. Не то чтобы полковник усомнился в словах своего монарха, но посчитал их несколько невежливыми.
— В то время, как я стою здесь, — продолжал Мезенцио, — враг жжет наши поля, наши дома и деревни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240
От аплодисментов дрожали стены.
— Бари в лапах Альгарве — это кинжал, нацеленный в сердце Сибиу, — добавил посол с архипелага. — Мы тоже вступим в борьбу с общим врагом.
Но посол Лагоаша, во время Шестилетней войны поддержавшего Валмиеру, сейчас промолчал — как и раскосый посол Куусамо, державы, владевшей восточной, существенно большей частью острова, который делила с Лагоашем. Лагоанцы с опаской поглядывали в сторону соседей, а те вели невнятную войну на море с Дьёндьёшем далеко на востоке, ухитрившись при этом не вступить в союз с ункерлантцами. Посол от двора конунга тоже держался в тени, как и дипломаты из незначительных держав, зажатых между Ункерлантом и Альгарве.
Краста подобных тонкостей не замечала. Валмиера со своими союзниками, без сомнения, покарает гнусных альгарвейцев. Ввязались в войну — так пускай теперь попробуют на вкус, какова она!
— На Трапани! — вскричала она.
К балкону, с которого король Мезенцио должен был обратиться к народу и дворянству Альгарве, графу Сабрино пришлось прокладывать себе дорогу локтями. Он хотел выслушать речь своего сюзерена лично, а не прочесть потом в газете, или, если очень повезет, высмотреть крошечную фигурку в хрустальном шаре, заклятом подвернувшимся под руку чародеем.
Люди расступались перед ним — мужчины с почтительным кивком вместо невозможного в толчее поклона, женщины (во всяком случае, некоторые) с зазывными улыбками. К графскому титулу это уважение не относилось никак. Его причиной был песочного цвета мундир с тремя полковничьими звездами на погонах, а главное — внушительных размеров нагрудный знак Летного корпуса.
— Я стоял на этом самом месте, милая моя, — говорил оказавшийся рядом мужчина, чьи усы из медно-рыжих стали почти серебряными, своей юной спутнице — может, дочери, а может, любовнице или молодой жене, — на этом самом месте, когда король Дюдоне объявлял войну Ункерланту.
— Я тоже, — заметил Сабрино. Он тогда был молод — слишком молод, чтобы уйти на фронт прежде, чем Шестилетняя война подошла к концу. — Тогда люди были напуганы. А сейчас! — Типично альгарвейским цветистым жестом он обвел площадь. — Словно на праздник пришли!
— В этот раз мы будем сражаться, чтобы вернуть свое, и все это знают, — отозвался старик, и его спутница решительно закивала. — А вам, сударь, — добавил он, заметив свернувшегося на груди Сабрино серебряного дракона, — наилучшей удачи в небе. Да сохранят вас силы горние!
— И вам премного благодарен в меру своих скромных сил. — Невзирая на толчею, Сабрино поклонился и старику, и девушке и двинулся дальше.
По пути он успел купить у шустрого разносчика ломтик дыни, завернутый в пергаментно-тонкий листок ветчины, и, покуда жевал, мог работать только одним локтем, из-за чего и не успел протолкаться поближе к балкону, прежде чем к толпе вышел сам король Мезенцио, рослый и стройный. Золотая корона сверкала на полуденом солнце ярче царской лысины.
— Друзья мои, соотечественники, мы стали жертвою вторжения! — вскричал монарх, и Сабрино к облегчению своему обнаружил, что слышит его превосходно. — Каунианские державы мечтают обглодать наши кости. Елгаванцы наступают в горах, валмиерцы рвутся через границы маркизата по нашу сторону Соретто, который отняли у нас по Тортусскому договору, бешеные фортвежские уланы уже скачут по степям северо-запада. Даже сибиане, наши сородичи, вонзили нож в нашу спину — они берут на абордаж наши корабли, жгут наши гавани! Они — все они! — думают, что мы, как скотина, безропотно пойдем на бойню. Друзья мои, соотечественники, что мы ответим на это?!
— НЕТ! — взревел Сабрино во весь голос.
Крик толпы был ужасен, сокрушителен.
— Нет, — промолвил Мезенцио. — Мы лишь вернули то, что принадлежит нам по праву. И даже в этом мы проявили умеренность, проявили рассудительность. Разве воевали мы с изменившим нам герцогом Бари — Алардо-лизоблюдом? У нас были на это все причины, но мы позволили ему прожить отмеренные неразумной судьбой дни. Лишь когда погребальный костер пожрал его тело, предъявили мы свои права на герцогство — и народ Бари приветствовал наших солдат цветами, поцелуями и радостными гимнами. И за эти радостные песни оказались мы вовлечены в войну, которой не желали.
Друзья мои, соотечественники, разве предъявили мы права на маркизат Ривароли, который Валмиера отсекла от живой плоти нашего королевства после Шестилетней войны, чтобы заполучить плацдарм по это сторону Соретто? Нет и нет! Мы не сделали этого, невзирая на все унижения, которым подвергают добрых альгарвейцев чиновники короля Ганибу! Я полагал, что никто не усомнится в нашем праве вернуть короне герцогство Бари. Кажется, я ошибался… Кажется, я ошибался, — повторил Мезенцио, ударив кулаком по мраморной балюстраде. — Кауниане и их шакалы искали предлога к войне, и теперь им мнится, что они заполучили его. Соотечественники, друзья, помяните мое слово: если мы проиграем этот бой, погибель настигнет нас. На севере Елгава и Фортвег пожмут руки над трупом нашего королевства, навеки отрезав нас от Гареляйского океана. На юге… позорный договор в Тортуссо — лишь предвестник тех унижений, которым подвергнут нас Валмиера и Сибиу — о да, и Лагоаш также! — если только сумеют.
Сабрино слегка нахмурился. Поскольку лагоанцы не стали пока объявлять войну своим дерлавайским родичам, он не стал бы их сейчас упоминать. Не то чтобы полковник усомнился в словах своего монарха, но посчитал их несколько невежливыми.
— В то время, как я стою здесь, — продолжал Мезенцио, — враг жжет наши поля, наши дома и деревни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240