В сорок два года ему доверили управление больницей Святой Маргариты, расположенной на одном из Леринских островов. Расширив ее, он ввел законы новой психиатрии, которые вызвали яростные споры среди его коллег, особенно парижан.Засидевшись на старте в отличие от большинства великих шахматистов, играющих с раннего детства, он быстро стал мастером, затем гроссмейстером. Три месяца назад Самюэль Феншэ обыграл Леонида Каминского. Далее – победа над DEEP DLUE IV, которому пришлось вернуть человеку желанное звание лучшего в мире игрока в шахматы».По телевизору снова показали отрывки матча и речи победителя.Затем журналист говорит о карьере Наташи Андерсен, датской топ-модели: после двух шумных браков – с теннисистом и актером – она стала невестой способного шахматиста-психоневролога.Журналист заканчивает фразой, которую он, видимо, тщательно обдумал:– Могли ли «самые красивые ноги в мире» победить «лучший на свете мозг»? Если бы эта гипотеза подтвердилась, это был бы единственный случай смерти от любви.Камера поспешно следует за носилками, которые заносят в машину «скорой помощи». Воспользовавшись неразберихой, журналист приподнимает покрывало и открывает лицо жертвы.Быстрый наезд камеры на лицо покойного.Похоже, перед смертью Феншэ был в экстазе. 6 – «…смерти от любви».Изображение и звук за 954,6 км передаются через параболическую антенну. Антенна посылает сигналы на экран телевизора. Их принимают ухо и карий глаз. Палец нажимает на кнопку «стоп» видеомагнитофона. Готово. Полуночные новости записаны.Владелец пальца с минуту тщательно обдумывает увиденное и услышанное. Затем одной рукой хватает записную книжку, а другой – телефонную трубку и нервно набирает номер. Колеблется, бросает трубку и берет свое пальто. Выходит.Он идет к огням проспекта. Плавно приближается машина со светящейся надписью наверху.– Такси!Дворники громко скребут по лобовому стеклу. Громадное черное облако изливает крупные, как мячики для пинг-понга, капли, которые не отскакивают, а тяжело разбиваются о мостовую.Человек высаживается перед домом на Монмартре, порывы влажного ветра подгоняют его. Он сверяет адрес. Поднимается на несколько этажей, выходит и останавливается перед дверью, из-за которой доносятся звуки ударов по подвесной груше и синкопическая музыка.Он нажимает на звонок под именем ЛУКРЕЦИЯ НЕМРО. Через мгновение музыка прекращается. Он слышит шаги и шум открывающихся замков.В приоткрытую дверь показывается потное лицо молодой девушки.– Исидор Катценберг…Она удивленно смотрит на него. Вокруг его ботинок образовалась лужица.– Добрый вечер, Лукреция. Можно войти?Она все еще не осмеливается убрать цепочку, продолжая глядеть на него, словно пораженная таким поздним визитом.– Так я могу войти? – повторяет он.– Что вы здесь делаете?Она как будто улыбается.– Вы со мной на «вы»? Кажется, в последний раз мы были на «ты».– «Последний раз» был три года назад. И с тех пор я о вас ничего не слышала. Мы снова стали чужими друг другу. Поэтому на «вы». Что вас привело?– Я по работе.Поколебавшись, она наконец убирает цепочку и приглашает мужчину войти, затем закрывает за ним дверь. Он вешает свое мокрое пальто на вешалку.Исидор Катценберг с интересом рассматривает квартиру. Его всегда забавляло разнообразие увлечений молодой журналистки, освещающей научные темы. На стенах постеры фильмов, в основном американских и китайских боевиков. В центре гостиной, недалеко от низкого столика, заваленного женскими журналами, подвесная боксерская груша. Он садится в кресло.– Ваш визит действительно удивил меня.– Я сохранил прекрасные воспоминания о том, как мы искали истоки человечества.Лукреция кивает:– Вижу. Я тоже не забыла.Нечеткие картины их предыдущей совместной работы в Танзании вновь всплывают в ее памяти. Она еще внимательнее смотрит на него. Метр девяносто пять, более ста килограммов: неловкий великан. Кажется, он похудел.Что-то его сильно беспокоит, видимо, он заставил себя прийти сюда.Исидор Катценберг отрывает от переносицы свою тонкую позолоченную оправу и тоже внимательно смотрит на нее. Рыжие волосы, длинные и волнистые, стянутые черной бархатной лентой, миндалевидные глаза изумрудно-зеленого цвета, маленькие ямочки и острый подбородок – мимолетная красота, как на полотнах Леонардо да Винчи. Она кажется ему миловидной. Не красивой, но миловидной. Возможно, из-за возраста. Прошло три года. Во время их последнего дела ей было двадцать пять, значит, теперь ей двадцать восемь.Она изменилась. Уже не столько нескладный мальчик, сколько молодая девушка. Но еще и не женщина.На ней китайская курточка из черного шелка со стоячим, как у кителя, воротником, который скрывает шею, зато открывает округлые плечи. Сзади на курточке рыжий тигр во всю спину.– Так что за «работу» вы мне предлагаете?Исидор Катценберг взглядом что-то ищет в комнате. Замечает видеомагнитофон, поднимается, вставляет кассету, которую достает из кармана, и нажимает на пуск.Они вместе пересматривают сюжет о смерти Феншэ, переданный в теленовостях.Кассета заканчивается сообщением о сильном дожде, похожем на тот, что идет за окном.– Вы пришли ко мне в час ночи, чтобы показать новости?– По-моему, невозможно умереть от любви.– Ну-ну… вам всегда недоставало романтизма, дорогой Исидор.– Напротив, я считаю, что любовь не убивает. Любовь спасает.Она задумывается.– В конце концов, мне это очень даже нравится – «смерть от любви». Хотела бы я когда-нибудь таким образом убить мужчину. Идеальное преступление, в хорошем смысле слова.– Это всего лишь мое мнение, но, думаю, здесь речь идет не о преступлении, а об убийстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15