Вот она твердеет, натягивается, тащит его вниз! Кажется, это свидетельствует о том, что Люсиндер еще не умер. Все другие эктоплазмы смотрят на него в недоумении: почему он не летит дальше? Нить тащит его обратно как отпущенная резиновая лента. Вот он пересекает крышу, потолки, вновь видит операционную и в ней врачей, бьющих разрядами в сотни вольт прямо ему в сердце. «Это запрещено!» Он уже провел один закон на эту тему двумя годами раньше в целях ограничения практики интенсивной терапии. Он вспомнил, это статья 676: «После полного прекращения кардиальной деятельности не разрешается осуществлять какие-либо манипуляции, вмешательства или операции, могущие привести к повторному пуску сердца». Но только, раз он был президентом, они по всей видимости решили, что его жизнь была выше закона. Ох уж эти ублюдки! Дерьма куски! Еще раз он открыл для себя неприятную сторону быть самым важным человеком страны. В эту минуту он хотел лишь одного: быть клошаром, на которого всем наплевать. Бомжем, попрошайкой, рабочим, домохозяйкой, не важно кем, лишь бы его оставили в покое. Чтобы ему дали умиротворение смерти. Вот первейшее право гражданина: спокойно умереть.
«Дайте же сдохнуть человеку!» — кричал он изо всех сил. Но у его эктоплазмы не было голоса. Серебристая нить тянула его все ниже. Он больше не мог подняться обратно. Шлеп — и он слился со своим экс-трупом. Ну что за гадкое ощущение! Ой-ой! Опять этот вросший ноготь! Ребра перекусанные, чтобы добраться до сердца. И к тому же в этот момент ему влепили еще один разряд, на этот раз очень, очень болезненный.
Он открыл глаза. Разумеется, при этом врачи и санитары испустили вопль радости и принялись друг друга поздравлять.
— Удалось, удалось!
— Сердце опять бьется, он дышит, он спасен!
Спасен? От кого спасен, от чего? Явно не от этих недоумков, в любом случае. Он страдал, о как он страдал! Он с трудом пробормотал что-то непонятное с мучительной гримасой.
— Прекратите электрошок, закрывайте грудную клетку!
А он хотел кричать: «Закройте дверь, дует же!»
Ему было так больно, словно резали по живым нервам.
Опять ты здесь, о мое бренное тело.
Он приоткрыл одно веко, вокруг кровати стояло множество людей.
Ему было так больно, так больно. Как по нервам жгло огнем. Он вновь закрыл глаза, чтобы еще раз мысленно увидеть чудесную сияющую страну, там, высоко в небе.

32 — ПОЛИЦЕЙСКОЕ ДОСЬЕ

На запрос по поводу основных сведений
Фамилия: Люсиндер
Имя: Жан
Цвет волос: седые
Глаза: серые
Рост: 1 метр 78 см
Особые приметы: нет
Примечание: пионер движения танатонавтов
Слабое место: президент Франции

33 — МИНИСТР МЕРКАССЬЕР

Обставленный полностью в стиле Людовика Пятнадцатого, президентский кабинет был огромен. Комната освещалась слабо, но достаточно, чтобы различить картины прославленных мастеров и бесстыдные греческие скульптуры. Искусство было лучшим способом произвести впечатление на филистеров. Бенуа Меркассьер, министр науки, отчет себе в этом отдавал. Он также знал, что президент Люсиндер — хотя его лица и не было видно в полумраке — сидит прямо перед ним. Настольная лампа освещала только руки, но плотный силуэт президента был хорошо знаком, как, впрочем, и сидящий у его ног черный лабрадор.
Это была первая их встреча с момента покушения, чуть не стоившего жизни главе нации. Так отчего же он его пригласил, когда у него на руках столько папок с делами о внутренней и внешней политике, гораздо более срочных, чем проблемы научных исследований, вечно упиравшихся в вопрос субсидирования?
Поскольку Меркассьер не мог уже более выносить затянувшееся молчание, он осмелился его нарушить. Немного поколебавшись, он остановился на приличествующих случаю банальностях:
— Как вы себя чувствуете, мсье Президент? Кажется, вам удалось хорошо поправиться после операции. Эти врачи совершили настоящее чудо.
Люсиндер подумал, что с удовольствием предпочел бы не встречаться с подобными чудесами. Он наклонился ближе к свету. Блестящие серые глаза уперлись в собеседника, скорчившегося в кресле с красной парчовой обивкой.
— Меркассьер, я пригласил вас потому, что мне необходимо знать мнение эксперта. Один вы можете мне помочь.
— Я заинтригован, мсье президент. О чем идет речь?
Откинувшись в кресле, Люсиндер вновь нырнул в полумрак. Странно, малейший его жест производил впечатление необычного величия. Что же до лица, то казалось, будто оно внезапно стало… (Меркассьер удивился всплывшему в голове слову) более человечным.
— У вас ведь биологическое образование, не так ли? — подал голос Люсиндер. — Скажите, что вы думаете о пост-коматозных явлениях?
Меркассьер уставился на него, потеряв дар речи. Президент разволновался:
— NDE, Near Death Experiences, те люди, что думают, что на какое-то время покинули свое тело и потом вернулись благодаря… благодаря прогрессу медицины?
Бенуа Меркассьер не верил свои ушам. Вот вам, пожалуйста, Люсиндер, обычно такой реалист, а сейчас интересуется мистикой. Вот что значит пофлиртовать со смертью! Он заколебался:
— Я полагаю, что речь идет о модном течении, социальном феномене, который пройдет, как и все прочие до него. Людям необходимо верить в чудесное, в сверхъестественное, в то, что существует нечто другое помимо этого мира. Отсюда кое-какие писатели, гуру и шарлатаны наживаются, рассказывая всякие небылицы. Такая потребность в человеке существовала всегда. Религия этому доказательство. Достаточно пообещать рай в воображаемом будущем, как людям становится легче глотать горькие пилюли современности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26