– Как обстоит дело с количеством? – спросил Ожелби. – По-моему, дрожжевые фермы не смогут поддержать прежний уровень снабжения.
– Учитывая нынешний урожай и то, что находится в хранилищах, можно рассчитывать на сто шестьдесят килодней растительной пищи на человека. Это помогло бы населению продержаться восемнадцать дней на сокращенном рационе. Два месяца – на диете крайнего истощения. Примерно такое же количество калорий могут дать животные, если забить всех разом.
Дрожжевые фермы могут произвести достаточно пищи, чтобы поддержать две тысячи человек на грани выживания. Если б мы могли взмахнуть волшебной палочкой и создать еще восемь дрожжевых чанов, проблема сводилась бы к тому, что нам всем придется питаться производными дрожжей, пока не восстановим растения. Но мы, конечно, не сможем это сделать. Будь у нас чертежи, опытные строители и необходимые материалы, мы бы решили вопрос за несколько недель. К сожалению, ничем подобным мы не располагаем.
Кроме того, мы не можем точно сказать, сколько времени потребуется на восстановление почвы. Вся информация о видах растений, что возделывались на агро-уровне, и нескольких тысячах видов других растений, имеющихся в генетической памяти, запечатана в хранилище данных на случай возможной катастрофы до прибытия на Эпсилон. Но мы до сих пор еще не восстановили тексты, как продвинуться от генетического кода к настоящему растению.
Естественно, пища – не единственная наша забота. Дыхание. Вирус убьет все растения в нашем парке. Не будет фотосинтеза, не будет кислорода, кроме того, который производим мы сами. Мы можем, вернее, мы должны запустить процесс обращения двуокиси углерода в обогащенный раствор для дрожжей. Но мы не способны произвести его в количестве, необходимом для всего населения.
У нас есть контрольные наборы семян для всех видов растений. После того как мы вычистим гидропонические ванны, стерилизуем вирус, можно будет начать снова, с небольшого количества сортов. Потребуется больше двух лет, возможно, три года, пока мы вернемся к прежнему, нормальному уровню производства.
Поэтому семь тысяч человек должны добровольно отправиться в суспендированную анимацию. Возможно, слово «добровольно» не вполне уместно. Есть люди, которые обязаны остаться среди «бодрствующих», чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных. Сначала поговорим об анимации. Криптобиозе. Сильвина?
Сильвина Хэйген медленно встала.
– Хм… Я не готова к такому разговору…
– Сожалею, – произнесла Нагасаки. – Нет времени.
– Ну… Я выступала на презентации пару лет назад. С тех пор мало что изменилось. Все есть у вас на кристаллах; я напечатала и заложила в банк, код «Крипто». Основные данные таковы: у нас достаточно места для семи тысяч человек, но процент восстановления из криптобиоза не вполне удовлетворительный: от семидесяти пяти до восьмидесяти. Мы не располагаем большим количеством экспериментальных данных, но похоже, что анимация проходит успешно в возрастной группе от двадцати до сорока пяти лет. Угроза резко возрастает после шестидесяти. Криптобиоз очень опасен для людей старше восьмидесяти – восьмидесяти пяти и наверняка убьет растущий организм – всех моложе девятнадцати – двадцати лет. Отправляясь в боксы, мы должны отдавать себе отчет в том, что не придем в сознание в течение ближайших сорока восьми лет, то есть не раньше, чем за десять лет до прибытия на Эпсилон.
– Нет способа ускорить процесс или прервать его? – спросил Сато. – К примеру, если мы сможем восстановить наши фермы?
– По имеющимся методикам – нет. Но мы продолжим исследования.
– «Мы»? Сами вы не собираетесь подвергаться криптобиозу? – поинтересовалась Мандель.
Сильвина покраснела.
– Я бы очень хотела. Мне интересно. И мне пятьдесят – то есть скоро я буду слишком стара, чтобы принять участие в эксперименте. Но мне придется остаться на несколько лет.
– Достаточно, – вмешался Элиот. – Мы должны проявить известную гибкость. Сколько времени нужно, чтобы согреть – или охладить – эти ваши гробы?
– Немного – несколько часов. Все предусмотрено на случай опасности.
– Значит, мы должны собрать всех, кто находится в промежутке между смертельно необходимыми и определенно бесполезными, скажем – пять тысяч человек, и отправить сегодня к полудню к вам. Нам хватит одних дрожжей, чтобы накормить половину оставшихся, те две тысячи, которым раньше или позже придется отправиться в боксы. Мы располагаем продовольствием примерно от 160 до 320 килочеловекодней, как говорит Мандель. Если все оставшиеся будут потреблять обычный рацион, они смогут продержаться от 80 до 160 дней. Другими словами, не прибегая к цифрам, те, кто не отправится в гробы, начнут к вечеру питаться дрожжами.
– Количество остающихся будет изменяться по экспоненте. Примерно половина, получая собственное перебродившее дерьмо в течение недели, захочет отправиться в заморозку. Оставшаяся тысяча поработает челюстями активней. Если у меня все хорошо с арифметикой, мы можем обеспечить им от 146 до 306 дней. Через месяц – еще половина откланяется. Пятьсот оставшихся протянут от 232 до 552 дней. И так далее. Может, цифры не совсем точные, но картина ясна.
– Отлично изложено, Элиот, – сказал Сато. – Некоторые люди получат возможность остаться на десять лет.
– Это вызовет споры, – заметила Нагасаки. – Возможно, придется оказать большое давление, чтобы найти те две тысячи человек, которые согласятся остаться бодрствовать. В какой степени мы санкционируем добровольность? Как заметила доктор Мандель, некоторые люди обязаны остаться, чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95