Истинные лидеры трудно вычисляемы и никогда не несут перед обществом ответственности за свои действия. Если марионетка попадает впросак, её тут же приносят в жертву общественному мнению и заменяют другой марионеткой.
Не сомневаюсь в том, что Джоанна права – права, по крайней мере, применительно к сегодняшнему дню. Сомневаюсь в том, что этим исчерпывается вся правда. Если какие-либо партии или блоки постоянно действуют вразрез с интересами народа, много ли голосов соберут они на выборах? На мой вопрос Кайз ответила, что воздушные замки создаются циниками: результаты выборов отражают только одно – сколько денег потратили те или иные лоббисты на рекламную кампанию.
Что ж, это только подтверждает общепринятое у нас мнение – мол-де, кроты готовы круглые сутки сидеть у экранов домашних телекубов. Но если с этим согласиться, то кто же те люди, что наводняют улицы городов Земли? Как они представляют себе развитие сложнейшего, и в социальном, и в техническом отношении, общества и кого поддерживают в качестве избирателей? У каждого из них ветер в голове, что ли? Чушь.
Взгляд Кайз на политику показался мне несколько прямолинейным. Идеальной власти не существует; в идее любой системы заложена определенная доля осознанной лжи. Благо уже то, что и в Америке, и в Ново-Йорке создана избирательная система, действительно соответствующая духу времени. А вы посмотрите на Англию или на Советский Союз… У нас, по крайней мере, воля народа хоть время от времени оказывает реальное влияние на действия руководителей государств. И, в принципе, ситуация может в корне измениться в любой момент.
В чем-то я не согласна с Джоанной; но сама она мне очень нравится. Женщина огонь, она не боится ставить перед собой труднейшие вопросы и пытается честно ответить на них. А ведь так много моих сверстников стараются пробиться наверх и в бизнесе, и в политике, просто-напросто приспосабливаясь к обстоятельствам и, как говорится, протирая штаны на студенческих скамьях и в чиновничьих креслах!
Джоанне хотелось вытащить меня из общежития на улицу и отвезти выпить в Ист-Ривер, но я и тут отказалась. Я намеревалась готовиться к семинару по Крейну. Мне предстояло прочитать кое-какую критику по творчеству Крейна. Мне не хотелось оплошать в глазах Шауманна. Иначе я бы на долгое время сделалась настоящей трезвенницей, вновь завоевывая у Шауманна потерянный авторитет. Я пообещала Джоанне, что мы съездим в Ист-Ривер на следующей неделе. Кайз сказала мне, что там собираются прелюбопытнейшие личности и многие из них весьма здраво рассуждают о политике.
И вот мне пришло в голову, что я не столько живу среди всех этих людей, сколько изучаю их. Вот уж «энтомолог» выискался! (Пример. Кайз Джоанна, рост 150 см, вес 40 кг, кожа смуглая, волосы короткие, черные, цвет глаз – угольно-черный, нос с горбинкой, телосложение подростка, в одежде отсутствует стиль; склонна высказывать радикальные взгляды, но с известной долей цинизма; остроумна, эрудированна. Вероятно, поддерживает со мной контакт вовсе не потому, что интересуется политикой Ново-Йорка. По-моему, её больше занимает вопрос: чью сторону приму я здесь, на Земле?) Замечают ли окружающие мое увлечение «энтомологией»?

16 сентября. Провела в библиотеке целый день. А до этого у нас была лабораторная по «Развлечениям». Нас знакомили с американским фольклором. Банджо – очень своеобразный инструмент. До сих пор я слышала банджо лишь в составе оркестра, аккомпанемент – ритм, диксиленд. Сегодня на банджо не бренчали. Музыкант перебирал струны, как на соло-гитаре, и делал это просто виртуозно. Партия была заучена им наизусть. Казалось, он грезит наяву и абсолютно не обращает внимания на свои пальцы. Второй музыкант играл на скрипке и вел себя совершенно иначе. Он рассматривал струны и гриф как бы с изумлением: неужели скрипка так прекрасно поет в моих руках?! Скрипач, большой и толстый, был обладателем широкой седой бороды. Я поразилась, как он играет своими длиннющими пальцами на маленькой скрипочке. На мой взгляд, ему требовался инструмент покрупнее, например контрабас. Толстяк смычком высекал из струн нежнейшую мелодию. К семинару по менеджменту мы готовились в читальном зале библиотеки, потому что нашим домашним заданием был анализ двух дюжин газет. Газеты мы отбирали по своему вкусу. К нам в общежитие они не поступали. Те из студентов, кто мог позволить себе раскошелиться на аренду множительной техники, быстро сделали копии и понесли их домой. Я и Хокинс такой возможностью не располагали и поэтому проторчали в читалке целый день, выписывая из статей цитаты. Я обнаружила ещё одну привлекательную черточку у Хокинса: он не богат.

17 сентября. С утра до вечера читала Крейна и литературу об его творчестве. Хороший писатель, но трудно привыкнуть к его стилевой манере, к использованию архаизмов и диалектных форм: «Чтобъ имъ однолично ни въ чемъ нужи ни которыя не было, а жили бъ и ходили просты…» Я долго соображала, прежде чем поняла – это ведь и о вольной судьбе Миров!

18 сентября. Я изрядно нервничала, идя на собеседование по Крейну, но все обошлось. Шауманн дает студенту задание изучить творчество того или иного автора, и «перескочить» через данный зачет нельзя. Не явился – приходи через месяц. В течение получаса Шауманн экзаменует студента по биографии и книгам писателя, затем вы берете себе новую тему. Оценки не ставятся. Шауманн уверяет, что придерживается этой системы исключительно из-за своей лени. На самом же деле таким образом он обеспечивал себе полную преподавательскую часовую нагрузку и убивал при том сразу двух зайцев:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104