Он постучал в очередную дверь, оставил меня возле неё и, не сказав ни слова, куда-то исчез.
Мужчина, ответивший на стук, произвел на меня шокирующее впечатление. Он был слеп и имел вместо глаз протезы. Не так уж много на белом свете людей, которые и слепы, и богаты от рождения. Мужчина поинтересовался – не меня ли зовут Бенни. Затем он подал мне руку, улыбаясь одними губами.
Кроме нас тут находились ещё трое молодых людей приблизительно моего возраста. Они расположились на потертых дешевых стульях. И вообще, качество мебели оставляло желать лучшего. Слепец представился Джеймсом и назвал имена своих друзей: Кэтрин, Дэймон, Рэй. Передо мной поставили чашку чая. Я полюбопытствовал: где Уилл? Джеймс посуровел и проворчал, что кое-кто из присутствующих слыхом не слыхивал о таком человеке.
Разговор не клеился: сплошь общие места и – ни о чем конкретно. Мои собеседники избегали всего, что пролило бы хоть какой-то свет на их биографии, занятия, увлечения. Джеймс подметил мое замешательство и сообщил, что ждет ещё одного гостя.
И вновь раздался стук в дверь. Джеймс помедлил несколько секунд, как бы раздумывая – открывать или нет. Затем поднялся со стула и открыл.
На пороге стояла Марианна…

Глава 20
Добро пожаловать на «Тайную вечерю»

После идиотского тестирования там, внизу, на первом этаже, и предшествующей тестированию полной дури игры в прятки я уже готова была сказать Уиллу, что он волен оставаться тут, наедине со своим детектором, сколько ему угодно, а мне пора идти. Затем я дважды испытала настоящий шок.
Человек, открывший мне следующую дверь, оказался слепым от рождения. В глазные впадины, словно бинокль, были вставлены протезы с линзами. Я читала о них, но, конечно, мне никогда не доводилось видеть их воочию. Ни в Ново-Йорке, ни на Земле.
Второе потрясение я испытала, встретив здесь Бенни. Поначалу у меня мелькнула мысль, что это все – тщательно спланированный розыгрыш. Однако никто не засмеялся. Человек-бинокль представил меня своим единомышленникам, а когда дело дошло до Аронса, бросил вскользь:
– Ну, а с Бенни вас, конечно, знакомить не надо.
Аронс посмотрел на меня как-то очень странно, и я, ошарашенная, ответила ему ещё менее осмысленным взглядом.
Человек-бинокль, Джеймс, предложил мне чашку чая.
– У нас сегодня двое новеньких, – сказал он, – поэтому позвольте вкратце изложить, чем мы здесь занимаемся.
– Кто это «вы»? – спросил Бенни. – Группа, организация? Есть программа, название?
– Нет, – отрезал Джеймс.
Когда он хотел посмотреть на вас, ему приходилось всем корпусом поворачиваться в вашу сторону. Эта его манера сразу врезалась в память. Похоже было, что с вами общается робот, а не человек.
– Что название! У нас их много, в зависимости от цели, которую мы преследуем в каждый конкретный момент, – сказал Джеймс. – Сахар?
– Нет, благодарю, – ответила я.
Джеймс повернул голову и уставился на чашку.
– Понимаю, мои слова звучат весьма двусмысленно. Разрешите мне несколько рассеять пелену таинственности. – Он сел и перевел взгляд на Бенни. – Мы не совершаем ничего противозаконного. По крайней мере, такого, что могло бы быть квалифицировано как судебно наказуемое деяние.
– Однажды я была арестована, – сообщила нам женщина, которую звали Кэтрин. – За распространение листовок.
Джеймс мягко кивнул:
– Рекламные листочки. Мы – влиятельная, оказывающая серьезное давление на политиков организация, Бенни. Мы отправляем по самым разным адресам множество писем, организуем многолюдные митинги, покупаем телевизионное время, и так далее. Это один уровень. На другом мы собираем информацию о правительстве и подвергаем её тщательному анализу, надеясь построить модель силовых структур государства, отвечающую самым высоким требованиям.
– Тогда зачем такая конспирация? – спросила я. – Казалось бы, вы, наоборот, должны стремиться к самой широкой гласности.
– В основном – это перестраховка. Да, сейчас мы могли бы действовать открыто, действовать хоть под лучами прожекторов и объективами телекамер; однако в этом случае у нас появились бы некоторые основания для беспокойства. Ситуация постоянно меняется, и, как знать, может, завтра правительство откровенно устремится к диктатуре, а мы будем вынуждены изменить тактику и прибегнуть к радикальным действиям.
– В сущности, мы имеем очень серьезную общественную поддержку, – продолжал Джеймс. – Дело в том, что тысячи и тысячи наших людей являются членами других организаций, чьи программы в той или иной степени близки к нашей. Мы не стесняемся использовать этих людей в своих целях. Наш политический, или, если хотите, идеологический спектр достаточно широк, но мировоззренческий фундамент, на котором мы стоим, определен очень жестко, очень конкретно. Это доктрина о свободе воли и принципах гуманизма. Мы не собираемся закрывать глаза на то, что нынешняя власть постоянно и самым бесцеремонным образом вторгается в частную жизнь гражданина, попирая его права, ограничивая его личную свободу; и это происходит именно в то время, когда массы не в состоянии дать достойный отпор зарвавшейся власти. Мы намерены создать поистине демократическое, с представительством самых широких слоев населения правительство и поставить его под строжайший контроль со стороны средств массовой информации. Вот единственная гарантия того, что гражданам будут обеспечены их конституционные права.
Этот тезис нашел отклик в моей душе. Координаторы, выступающие в теле передаче, что предшествовала референдуму в Сенате, были не на шутку обеспокоены. Чего они боялись?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104