Дело кончилось тем, что все мое тело забилось в конвульсиях. Какой-то человек приблизился ко мне, запрокинул мою голову и спустил с меня джинсы. Я почувствовала, как холодный шприц входит мне под кожу, он вошел так, словно в ягодицу меня ужалила пчела или кто-то хлестнул меня кнутом. И все прекратилось, как будто палач передумал и отложил плеть в сторону. Мне удавалось медленно и плавно шевелиться. Человек заправил мне блузку в джинсы и помог повернуться на спину.
– Отдохни немного, – сказал он.
Я уставилась в потолок. Я наслаждалась отсутствием даже малейших признаков болезни. Что это было? Пищевое отравление? Что же я съела такое, к чему не прикасался Бенни? Я съела горячие сосиски! На улице. Бенни ещё предупредил меня, что они делают свои сосиски черт знает из какой гадости – из костей животных, сдохших в загонах для скота и в зоопарках. Конечно же, все это обильно посыпается специями, дабы перебить мерзкий запах тухлятины. Я посмеялась над неженкой Аронсом и его слабым желудком и заявила, что намереваюсь сожрать бегемота. Никак не меньше… Я села. Я чувствовала себя превосходно; правда, слегка кружилась голова да немного были заложены уши. Взгляд упал на часы. Я могла отключиться и невесть где пропадать хоть годами, а на циферблате за все это время проходило лишь несколько секунд. Я осмотрела помещение. Всюду стояли медицинские банки-склянки, рядом валялись инструменты. Мне страстно захотелось почитать хорошую книгу.
Ко мне вернулся слух, и я сразу же сообразила, что за шторкой-занавеской лежит человек. Он тихонько всхлипывал, а кто-то другой полушепотом пытался ему что-то внушить. Мне стало жаль, что врачи не положили меня в отдельную палату, а ограничились тем, что повесили между мной и плачущим больным простыню. Я заерзала; после поноса остается неприятное ощущение зуда. Жаль, что на этой благословенной планете в больницах отсутствуют «утки». Я расстегнула блузку и застегнула её так, как положено. Я слезла со стола, дотянулась до салфетки, высморкалась, и вдруг до меня стало доходить, что у меня снова начинается лихорадка. На орбите мы строим больницы в святых местах, при храмах и монастырях, на стенах висят иконы. Землянам не мешало бы перенять наш опыт. Исполненная сознания долга, я вновь вскарабкалась на стол, и в этот момент в палате появился врач.
– Чувствуете себя лучше? – спросила врач, женщина лет пятидесяти. Держалась она со мной холодно. Ее волосы были убраны назад, в морщины, в складки лица намертво въелось выражение недовольства.
– Чувствую себя прекрасно, – ответила я. – Что это было, пищевое отравление?
– Пищевое отравление! – Доктор сунула мне в рот термометр, измерила температуру. – Нет, вы пережили сильный нервный срыв. Да уж, нервишки у вас барахлят. За последнюю неделю у нас перебывало множество таких пациентов. Экзамены, да?
Я кивнула. Значит, у меня потихоньку поехала крыша.
– Переволновались из-за отметок? – спросила врач.
– Нет… это не касается учебы.
– Сложности в отношениях с родителями? С мужчиной?
– Отчасти. Полагаю, что-то в этом роде, – солгала я. На самом-то деле больше всего на свете я боялась группы революционеров с горящими глазами. Меня преследовало видение: вот они ловят меня, связывают, насильно кормят снотворными таблетками, вливают в горло спиртное. Затем они убивают Бенни. Затем ФБР отправляет оба наши трупа в тюрьму. Затем Соединенные (Штаты обрушиваются всей своей военной мощью на Миры. Да… так что новенького?
Врач продемонстрировала мне Пузырек, погремела таблетками, которые она мне оставляла. Я взяла пузырек из её рук.
– Таблетка с транквилизатором действует в течение нескольких часов. Принимайте по одной перед каждой едой в течение нескольких месяцев, – сказала мне врач.
– Клонексин, – прочитала я.
– Лекарство препятствует выделению норепинефрина в организм, – объяснила доктор. – Понимаете, что это такое?
– Никогда не была сильна в ваших науках, – призналась я.
– Выделение этого гормона, помимо всего прочего, и послужило причиной того, что с вами произошло. Нервному срыву предшествовал длительный период крайнего напряжения. Будете принимать лекарство – гарантирую: в ближайший месяц срыв не повторится. Занимаетесь авиаспортом, парашютизмом? – спросила врач.
– Нет, – ответила я.
– И хорошо. Вам не следует управлять машиной, заниматься видами спорта, связанными с риском, до тех пор, пока вы принимаете клонексин, – предупредила меня врач. – Ваш организм не будет выделять адреналин, когда вам станет угрожать опасность. Но во всяком случае побочных эффектов нет.
– А потом, когда я прекращу прием лекарства, все опять повторится? – поинтересовалась я.
– Обычно не повторяется, – сказала доктор. – А если такое случится, я снова выпишу вам лекарство, дам схему приема таблеток.
– Но в это время я буду в Европе. Где-нибудь в Югославии, например, – сказала я.
Наверное, целую секунду доктор внимательно разглядывала меня. Затем достала из ящика письменного стола новый пузырек.
– Хорошо. Закончатся те таблетки, будете принимать эти. А потом, когда вы вернетесь, мы назначим вам курс терапии. Если к тому времени вы все ещё будете больны. В конечном счете, если ваш организм не справится с болезнью сам, то таблетки, по меньшей мере, ослабят стрессовое напряжение, – сказала врач. – Найдите общий язык с родителями. Удержите любовника, или как там вы его называете… Но учтите, если вы будете принимать эти таблетки длительное время, то есть год или около того, вы уже никогда не сможете существовать без них.
– Понимаю, – откликнулась я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104