Просто о нем. Я же спрашивал вас кое о чем…
– Поверьте, вам лучше не знать лишнего о Бенни, – сказала я.
– Глупости, – вздохнул Перкинс. – Три недели я бродил с ружьем вокруг дома. Было бы куда полезнее, если бы я знал, что, где или кого и когда искать, верно?
– Надеюсь, они вас не тронут, – сказала я. Уверенности в том у меня, конечно же, не было. Перкинс поглядел мне в глаза.
– Ладно. А скажите мне о Бенни… интимное. О его… любовном опыте, то есть о сексуальном… Был и гомосексуальный опыт? – спросила я.
Перкинс нахмурился и замолчал. Он молчал очень долго.
– Если и был, – наконец промолвил он, – то Бенни никогда не говорил мне об этом. А я и не ждал от него подобных откровений. Что я знаю? Несколько лет назад была у него какая-то женщина, и он страшно переживал из-за того, что у него с ней, как бы сказать помягче, не вышло… Потом женщин у него не было. До вас. Он готов был часами рассказывать мне о вас. Ну, да я не хочу вас смущать.
– Сексуальными подробностями? Этим вы меня не смутите, – усмехнулась я.
– Вы шокировали его своим отношением к сексу, – сказал Перкинс. – Прежде Аронс считал, что любовь и секс – понятия одного порядка, что эти явления взаимосвязаны. Ломка его представлений о взаимоотношениях людей проходила мучительно. Болезненнее, чем у многих других. Ведь он не надеялся на продолжение связи с вами и не ждал от судьбы ничего хорошего в будущем. Он жил одним настоящим. И полагал, что в сексе для вас нет секретов. Нет ничего такого, чего бы вы не умели в постели.
– Он меня переоценивал. Есть и были вещи, которые мне не под силу, – призналась я. – Другое дело, Бенни в голову никогда бы не пришло, что это могло быть.
Перкинс нетерпеливо качнул головой:
– Как-то он рассказал мне историю, о которой теперь никто, кроме нас с вами, не знает. Да, м-м… Вы занимались этим в раздевалке спортзала. И были вынуждены срочно сбежать в… извините, вонючий туалет и там запереться.
– С чего бы? – улыбнулась я, вспомнив этот эпизод.
– А из спортзала в раздевалку неожиданно привалила вся группа. В самый что ни на есть неподходящий момент, – ответил Перкинс.
Я кивнула и подумала про себя, улыбаясь, – если честно, то в самый подходящий. Никогда бы не подумала, что Бенни способен так быстро отойти от потрясения. Ситуация сложилась очень пикантная – не мудрено было дать волю воображению, даже самому разнузданному.
– Верно, об этом не знает никто. О таких вещах не положено знать даже ФБР, – обронила я.
Перкинс инстинктивно подался вперед.
– ФБР! Вот! – вскрикнул он. – Не убрало ли Аронса ФБР, как…
– Нет, я так не считаю.
– А я считаю! – ударил кулаком по столу Перкинс.
– Всерьез полагаете, что Аронса убили люди из ФБР?
– Люди, связанные с правительством. – Он принялся яростно тереть поросший щетиной подбородок тыльной стороной ладони. Подобный звук издает металл, когда его чистят наждачной бумагой. – Послушай, Бенни поведал мне о том, как он добирался до моей фермы. Словно заяц по полю, он в течение дня петлял по стране и лишь затем прибыл в Лас-Вегас. Он сбрил бороду, подстригал волосы, изменил цвет кожи, обзавелся новыми документами. Последующие трое суток он беспрерывно находился в движении, заметая следы. И только на четвертые сутки появился здесь. Будь слежка за Бенни организована частным лицом, она неизбежно прервалась бы на одной из пересадок. Слушай дальше. Отчего в полиции так быстро спустили это дело на тормозах? – спросил Перкинс. – Они ведь всего раз допросили меня, на следующий день после смерти Бенни, и потеряли ко мне интерес. А я, с какой стороны ни глянь, в самую первую очередь должен был бы попасть под подозрение. Кто же, кроме меня? Нет, кто-то велел им закрыть дело.
Мне едва удавалось расслышать слова Перкинса – так сильно стучал в висках пульс. Меня охватило чувство острой вины перед Бенни.
– Какого числа умер Бенни? – Прошептала я.
– Девятого января, – ответил Перкинс. – Что из этого следует?
Он ещё спрашивал! Боже, я не была виновата в смерти Аронса – Бенни умер прежде, чем я рассказала о нем и о группе Джеймса Джеффу. Не я была причиной гибели Аронса!
– Не выйти ли нам на воздух? – предложила я. – Мне тут трудно дышать.
Перкинс прихватил с собой ружье. День был холодный, ясный. Мы обошли дом и побрели по междурядью кукурузного поля мимо старых, высохших стеблей.
– Я позвала вас на воздух потому, что ваш дом, не исключено, нашпигован подслушивающими устройствами, – объяснила я.
– Если за дело взялось ФБР, то не только мой дом, но и сам я, не исключено, нашпигован подслушивающими устройствами. – Перкинс перебросил ружьё в правую руку и спрятал левую, замерзшую, в карман. – А что? Пока вы спите, они вполне способны сделать вам микрохирургическую операцию. Вживить электронный «жучок» в череп, и он будет Находиться где-то у вас в башке до конца ваших дней.
– Бросьте, – поморщилась я. – Насмотрелись телефильмов!
Перкинс пожал плечами.
– С чего бы вдруг Аронсом заинтересовалось ФБР? – спросил Перкинс.
Я задумалась: что можно говорить, а что – нельзя?
– Наверное Бенни был связан с ними, – произнесла я. – Работал на них. Если кто и убил Аронса, то не люди из Бюро.
И я вкратце рассказала Перкинсу о наших контактах с членами террористической группы.
– Прежде, чем Бенни подался в бега, думаю, он попытался как можно глубже внедриться в организацию, – добавила я. – Внедриться для того, чтобы затем предоставить всю известную ему информацию людям из ФБР.
– Что, по-твоему, должно было бы дать Бенни определенные гарантии его безопасности со стороны ФБР? – спросил меня Перкинс. Я промолчала, и Перкинс продолжил свою мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104