Он полез в карман и вытащил злополучное кольцо, украшенное темно-зеленым нефритовым камнем.
– Вот. – Бард подал кольцо Коугниру. – Правильно говорил Фандуил – надо было после туда идти, – с тяжелым вздохом закончил он.
Айнур передал кольцо Горму.
– Отправляйтесь с Нарином в плавильню и немедленно уничтожьте его, – распорядился он. – А ты, Рамарон, был рядом с Фандуилом? Рассказывай, что с ним случилось – от этого зависит, как мне лечить его.
– Я… в общем, спиной я к нему был… – заговорил бард. – Кольцо в дыру провалилось, а я его ножиком доставал. Оглядываюсь, а призрак этот совсем рядом, шагов двадцать до него осталось. Фандуил руки на него направил – а они у него так голубым и светятся – и говорит что-то, но непонятно. Призрак стоит напротив, в одной руке у него секира, а вторую он вытянул и тоже что-то бормочет. Затем его рука словно бы расти начала – огромная такая, голубая, прозрачная – и тянется через все двадцать шагов к горлу Фандуила. Она схватила его за горло, но тут призрак взвыл так, что аж тошно стало, и понесся назад. А Фандуил упал… Вот так.
Коугнир помрачнел.
– Понятно, – пробормотал он себе под нос. – Заклинание «длинной руки». Мгновенно забирает жизнь того, на кого оно направлено. Если Фандуил все еще жив, то только потому, что встречное заклинание помешало призраку довести дело до конца.
– А он выживет? – с надеждой спросил Рамарон.
– Трудно сказать. – Коугнир озабоченно оглянулся на эльфа. – Его тело я вылечу, но заклинание «длинной руки» действует в первую очередь не на тело. Нужно, чтобы дух Фандуила справился с отторжением.
– А что для этого нужно?
– От нас – ничего. Нам нужно только заботиться об его теле, чтобы ему было куда вернуться. – Коугнир снова пощупал голову эльфа. – Чанис, нужны грелки.
Гномиха ушла на кухню за грелками. Коугнир покрутился вокруг Фандуила, явно не зная, что делать. Когда Чанис вернулась, он заботливо помог ей подложить грелки и уселся в просторное хозяйское кресло.
Рамарон сидел на лежанке, все глубже погружаясь в хандру. Он не прикасался к лютне, и уже одно это свидетельствовало о непорядке, творившемся у него в душе. Заметив это, Чанис подсела к нему.
– Спой что-нибудь, – попросила она.
– Только для вас, гномов, и петь… – вяло откликнулся Рамарон. – Не успеешь одну песню спеть, как вы уже засыпаете. Не любите вы песни, совсем… – его голос ослаб и оборвался, словно у него не было сил договорить фразу.
Видя, в каком он настроении, гномиха не обиделась.
– Мы любим песни, – сказала она. – Просто мы – другой народ и у нас другие напевы. Свои, гномьи. Ты вряд ли когда-нибудь слышал их, но, если хочешь, я спою их тебе. А ты мне подыграешь.
– Только песен сейчас и не хватало…
– Может, как раз их и не хватает. – Чанис кивнула на Фандуила: – Вдруг и он их услышит?
Увещевания гномихи подействовали на Рамарона, и он нехотя потянулся за лютней. Затем Чанис запела низким приятным голосом, а бард начал подбирать аккорды на лютне. Для него это оказалось несложным, и вскоре его музыка слилась с голосом женщины. Гномьи мелодии были ритмичными, простыми и понятными, как сама земля, в толще которой селился подгорный народ. Ко времени, когда Горм с Нарином вернулись из плавильни, в комнате вовсю звучало пение, может, и невеселое, но задушевное.
Их возвращение напомнило Чанис об ужине, и она ушла на кухню стряпать. Рамарон завел эльфийские мелодии, ухватившись за подброшенную гномихой надежду, что Фандуил может услышать их из своего глубочайшего забвения. Вскоре ужин поспел, и Чанис накрыла на стол. Все поели без аппетита, просто потому что нужно было есть.
Затем посуда была убрана со стола, и Рамарон снова взялся за лютню. Но не успев сделать и несколько аккордов, он вдруг бросил играть и подскочил на месте – ему показалось, что Фандуил шевельнул губами. Коугнир тоже заметил это и подошел к постели эльфа.
– Что он говорит? – спросил Горм, тщетно пытавшийся заглянуть за широкую спину айнура.
– Про Тинтариэль, – ответил Рамарон, расслышавший последнее слово.
Фандуил говорил на языке авари, поэтому никто из них не понял его слов. Их понял только Коугнир – слова, но не их смысл. Даже айнур не мог догадаться, почему этот хрупкий эльфийский юнец повторяет короткую фразу: «Прости, Тинтариэль». На свете не было такого всеведения, которое подсказало бы, чем же он виноват перед ней.
Зеленые глаза Фандуила открылись – два живых изумруда на мертвенно-сером лице. Эльф увидел склонившиеся над ним лица друзей, обвел взглядом каменный потолок и не стал спрашивать, где он находится.
– Значит, вернулся… – едва слышно пробормотал он.

***

Коугнир заглянул Фандуилу в глаза, и у него отлегло от сердца. Как бы ни плох был парень, с таким взглядом он выживет. Оставив эльфа на Чанис, которая тут же захлопотала вокруг него и побежала за укрепляющим питьем, айнур вспомнил и о других делах. Кольцо было уничтожено – второе кольцо – но призрак Грора оставался в шахтах и наверняка вылезет оттуда в город, как только действие отпугивающего заклинания закончится. Сколько гномов он убьет до тех пор, когда наконец удастся избавиться от него?
– Нарин! – окликнул он. – Нужно запретить работу в шахтах, пока там бродит этот призрак.
– Шахтеры сами туда не пойдут, – отозвался гном. – Боюсь, что этого будет мало, мастер Коугнир. Этот кошмар не станет тихо сидеть в старых выработках. Вот увидите, он явится в город, поэтому нам нужно организовать защиту.
Коугнир плохо представлял, что ещё может защитить Габилгатхол от призрака, если даже сам он с трудом заставил его ненадолго отступить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143