На двенадцати лапах трехголового дракона висело много запасных крючьев-лестниц, и на шести лапах черного чудовища их тоже хватало. Хнумы были бессильны против драконов. Однако под упавшими камнями уже погибло не менее колонны рыцарей.
Черный дракон сбросил оставшиеся крючья и стал просто убивать хранителей. Я ждал, когда он приблизится к нам.
- Грифоны! - вырвалось у Эргэнэ.
Из левого угла в небо поднялся отряд из двадцати с лишним грифонов.
Черный дракон в третий раз ушел вверх. Я был уверен, что он полетит на грифонов. Но дальше по стене стояли Лайк и Грей-Дварр. Хранителей на нашем участке уже не осталось, синяя форма Лайка притягивала взгляд.
Дракон ринулся вниз.
Я побежал к Лайку. Он увидел меня. Он сделал предостерегающий жест и выхватил Светлый Клинок. Диайон на глазах возник в его руке. Я остановился.
Дракон бросился на стену между двумя Александрами. Правые лапы должны были расправиться с Лайком, левые - со Стратегом.
И опять, опять он смотрел на меня!
О Луна, как пронзителен взгляд его черных глаз!
Грей-Дварр успел раньше. Он дико, не по-человечески подпрыгнул и ударил чудовище в основание шеи сразу двумя мечами. Таким ударом, пожалуй, можно было бы срубить центральную мачту "Цветка Ириса" в два обхвата шириной.
Клинки без всякой пользы отскочили от тела дракона.
Однако дракон, не ожидавший подобного, промахнулся тремя левыми лапами.
На долю торна позже Лайк, увернувшись от первой правой лапы, отсек Диайоном вторую. Но третья лапа зацепила его, он потерял равновесие и упал, едва не полетев вниз со стены. Светлый Клинок выскользнул из его руки, тотчас же превратившись в обломанную рукоять.
И рукоять эта отскочила к моим ногам.
Дракон разворачивался для новой атаки.
...И вспыхнула, взорвалась во мне самая прекрасная из всех мелодий молнии!
Я поднял Светлый Клинок.
Я поймал взгляд черного дракона.
О, Луна!!!
Светлый Клинок Диайон в моей руке остался обломанной рукоятью.
Дракон, насмешливо глядя на меня, летел на безоружного, беззащитного Лайка; Лайк что-то кричал, но молния заглушала его крик...
- Держи! - истошно крикнул я Эргэнэ. Я понял: Светлый Клинок принадлежит Лайку и хнумам.
Но и в ее руке рукоять не стала оружием.
Дракон открыл страшную пасть. Ничто уже не могло спасти Лайка Александра.
Я видел во сне! Я совершенно точно видел этот момент, я редко вспоминаю то, что мне снится, жаль, но я вспоминаю сны редко, однако именно этот момент...
Я выхватил рукоять у Эргэнэ, вздрогнув от прикосновения к телу, и швырнул через десяток свордов Лайку. Я не боялся, что промахнусь. Я был абсолютно уверен, что он поймает ее вовремя.
Дракону оставалось лишь сомкнуть челюсти, когда рукоять и ладонь Лайка Александра встретились, и Светлый Клинок вспыхнул там, где только что не могло быть никакого сопротивления.
Лайк полоснул по черной морде, заставив ее уйти влево. Второй удар был направлен в основание шеи - туда, куда до этого бил Грей-Дварр. При всей своей массивности дракон успел ускользнуть: Светлый Клинок рассек кожу-броню, но не проник глубже.
Дракон развернулся так быстро, что Лайк даже не приготовился к атаке. Диайон вовсе не коснулся черного тела. Дракон занял стену. Две уцелевшие правые лапы сгребли Лайка и безусловно убили бы его, но Верховный Стратег Селентины вонзил меч, подаренный хнумами, в рассеченное место на шее создания дьявола, а второй, любимый клинок, с 50-го года живущий на свете вместе с Грей-Дварром, просунувшись с головой в раскрытую от боли пасть погрузил в воспаленное, красное, наверное, очень мягкое нёбо.
И несколько раз провернул.
Черный глаз, по-прежнему смотрящий на меня, лопнул, изнутри пронзенный сталью 50-го года. И, повинуясь инстинкту сновидения, я, бегущий в центр схватки давным-давно, десять свордов расстояния, полтора торна времени, два такта мелодии, я, наконец добежав, вонзил свое простое железное оружие в единственный глазок на маленькой головке черного дракона. Я даже понял, зачем Луна повелела мне сделать это - иначе уходящая жизнь спряталась бы в запасную прямоугольную головку и там тлела, поддерживая смертоносное тело до конца битвы.
Дракон был почти мертв. Его воли, его желания убивать могло хватить на одно-единственное последнее движение. Он мог повернуть правые лапы и разорвать Лайка Александра. Он мог сомкнуть челюсти и уничтожить Грей-Дварра. Но он уже не мог убить сразу двоих.
Из недр загадочной плоти вдруг вырвалось пламя и израненная пасть медленно неотвратимо закрылась.
А спустя тридцать торнов так же медленно разжались длинные, некогда мощные пальцы-отростки на правых лапах.
Лайк встал на ноги и произнес:
- Нечисть.
Я не доверял ему. Особенно в последнее время. Не доверял, не любил, порой побаивался. Все казалось мне подозрительным: странные речи первых дней и немота, сковавшая его в стенах чужого замка; сумасшедший блеск глаз и четвертое имя; загадочная история с невозвращением в Республику и оскорбительная манера не замечать никого, кроме Лайка.
И вот он умер. Непревзойденный, непобедимый воин погиб прежде меня, прежде Эргэнэ. Он казался вечным, в его неуязвимости чудилось что-то нечеловеческое, а он взял и умер, спасая нас, спасая презираемых им хнумов и, конечно же, в первую очередь - младшего Александра, единственного, кого он признавал себе равным.
Да, Лайк располагал к себе, Стратег отталкивал. Я не знаю почему, но так было. Да, в замке и я перестал существовать для него, но в пути несколько уроков мастерства дополнили меня всем тем, что я недобрал, уйдя раньше срока из Ирисового Храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40