Все ушли: дварры вслед за старцами, Эргэнэ вслед за гриффиной.
Только два хранителя остались у входа.
Ночью мне был сон. Вернее, несколько снов. Я запомнил их, потому что проснулся.
Мне приснилось, что старец Аметиста тайком от всех вернулся. И его голос: "А что еще тебе говорил Колдун?" Мне приснились шаги на лестнице между первым и вторым ярусами. Я вскочил и схватил оружие. Опасность греет лучше горного "чая". На всякий случай я спустился вниз, послушал. Тишина. Если кто-то и приходил, он уже ушел.
А потом мне приснилась Луна. Прекрасная золотая Луна, она специально изменила свой путь по небу, чтобы поговорить со мной, я плакал и радовался от ее взгляда. "Я спущусь к тебе, Гилденхом!" - сказала она голосом Лайка Александра. - "Я спущусь к тебе, как только соберу себя полностью. Потерпи, мой верный друг, дождись полнолуния, не уходи далеко, иначе я не сумею тебя найти. А когда я спущусь, ты подаришь мне целый народ. И сохрани моего любимого сына!"
Я открыл глаза. Везде было тихо. Черные рыцари... Я пожалел об упущенной возможности.
Девять. Просто число - девять. Его странный образ. Испорченная восьмерка.
Колдун, Грей-Дварр и оба дракона, сейчас вовсе не страшные, стояли почему-то вместе и равнодушно глядели сквозь меня. Я, живой, был безразличен им, мертвым. Затем я увидел Йойна. "Колдун прав!" - закричал Йойн. - "Он все сказал верно! Все три изречения!" Мне показалось странным, что Колдун стоял рядом с Грей-Дварром и драконами, а не с Йойном, который ему так верил. "Да, молодой человек, не знаете вы сущности вещей!" - вдруг произнес Грей-Дварр, а черный дракон широко улыбнулся.
Грязная, покрытая паутиной дверь медленно, со скрипом отворялась...
"Пусть мой любимый сын встретит меня в Даркдварроне", - прошептала Луна...
...Он все сказал верно! Все три изречения!
На этой фразе я проснулся.
Грима принесла "чай".
Колдун...
Появился Йойн.
- Вечером он заговорит.
Я кивнул.
Светло. Черные рыцари уже уплыли.
Утро я провел, размышляя о сущности трех изречений.
Когда последний павший хнум был похоронен в недрах горы, старцы объявили трапезу. Тело Верховного Стратега Селентины осталось без погребения: оно бесследно растаяло в драконьем пламени раньше срока. Дварры желали оказать ему почести, но на месте схватки были найдены лишь два меча.
После трапезы хнумы прощались с братьями перед лицом Единого под слезами гор. Я не мог прощаться с братьями перед лицом Единого. Братья это равные сыновья одного города, и мои братья - рыцари Гилденхома.
Первый, легендарный меч Грей-Дварра я взял себе. Да, слишком велика слава. Я, конечно, отдам его Лайку, когда Лайк вновь станет воином.
Вечером я пришел к нему. Он все так же беспомощно лежал, но уже осмысленно глядел перед собой.
Я сел рядом с ним.
- Радуйся, победитель! - повторил я его слова.
- У нее жалобный голос... - тихо произнес Лайк.
- У кого? - не понял я.
- У Луны. Голос касатки... Ее корабль тонет, а она стоит у штурвала...
Я невольно поискал глазами Йойна. Мне показалось, что Лайк бредит от слабости.
- Синие глаза или красные... Победитель, Гилденхом, тот, кто больше сделал для вечности.
- И для своих богов!
- Это и есть вечность. Для богов год как торн. А вся жизнь... прогулка...
- А Лунная Заводь... - начал я.
- Лунный каприз, - прошептал Лайк. - Я хотел успеть... Я хотел сделать вылазку... Догнать... Добить... А хотеть нужно только исполнить волю Луны. Просто. Но понять, в чем эта воля...
Сон. Какой-то сон. Мне надо было сказать ему что-то важное. Я знал, я слышал что-то, оно вертелось в голове, оно прямо-таки чесалось в подсознании, но извлечь его наружу не удавалось.
- Ты стал много понимать, Гилденхом, - сказал Лайк. - Я не ошибся.
Но я должен, должен открыть ему!..
Медлительная тяжеловесность ума. Я оглянулся. Хранители, подлинные дети камня, недвижимо стояли у входа рядом со своими факелами.
Еще восемь дней упали в колодец Единого, первая треть одиннадцатой лунной доли была позади. Столько, сколько необходимо, чтобы погребенные тела окончательно растаяли.
Лайк поправился. Вчера он сам отправился на круг к старцам, а нынче, кажется, был готов заново прошагать расстояние от Храма до Темного Аметиста с мешком за спиной и рыцарем Артур Грином по левую руку. Но предложение старца Рубина вылететь с гриффинами на разведку встретил решительным отказом.
Мне выделили отдельную, "свою" гриму. Теперь у Эргэнэ была грима и у меня была грима. Я был настоящим хнумом. Я даже привык есть один раз в день и думать об этом как о благе.
Иногда я непроизвольно прикасался к ножнам, скрывающим знаменитый клинок.
У Лайка гримы не было. Он не принял ее, чтобы оставить при себе Йойна. Однако едва Лайк поднялся на ноги, хранители увели Йойна к старцам. Больше я его не видел.
Эргэнэ учила меня летать на грифоне. Я отдал ей свой прежний меч, с селентинским клинком она казалась еще меньше. Конечно, гриффине меч ни к чему, как и мне, надеюсь, не придется защищать замки, поднимаясь на десять-пятнадцать свордов над землей. Но познавать нечто новое - как это свойственно Королевской Республике!
Вчера объединенный круг принял решение заключить союзный договор с Селентиной и вручить Лайку Александру грамоту для заверения ее Оракулом.
А за час до захода солнца наблюдатель морской башни сообщил о появлении корабля. Флаг на корме был синий с золотой полосой.
12 апвэйна 311 года. Торжественная дата заключения освященного союза между двумя народами.
До полнолуния сорок восемь дней. Я стою на ветру, который сегодня дует с запада, и ожидаю выхода процессии из глубин внутреннего города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40