Они не выдерживают пути до побережья. А уж с этими блондинками совсем хлопот не оберешься — трудно сдерживать индейцев. Они любят светловолосых. — Он схватил Морган за волосы и наклонился к ее лицу. — Эту что-то потрясло до глубины души. И будет трудно уследить, чтобы она чего-нибудь над собой не сделала.
— Хорошо, чего ты, Жак, хочешь? Еще денег?
— С ней хлопот не оберешься.
— Держи! — Джоакин всунул несколько купюр в мозолистую руку француза.
Жак снова схватил Морган за волосы и поставил ее на ноги.
— Она должна надеть что-нибудь другое. — Резким движением он разорвал красное шелковое платье сверху донизу. У Джоакина перехватило дыхание. Он шагнул вперед. Потом остановился.
— Кожа и кости! Возни с ней будет много, но если она выдержит переход через горы, мадам Николь даст за нее хорошую цену.
Затем гортанно сказал что-то высокому мускулистому человеку, стоявшему в дверях.
Морган впервые увидела индейца. На нем были длинный, некогда белый мундир, кожаные краги и высокие мокасины. Она смотрела на все безучастно и даже не попыталась прикрыться. Индеец исчез и быстро вернулся с узлом, который бросил на кровать.
— Надевай! — скомандовал Жак.
Она не шевельнулась. Жак ударил ее и бросил в нее узел. Она молча встала. Платье упало к ее ногам. Француз ловко перерезал ножом шнуровку корсета и разрезал на спине белье.
Морган была словно мертвая. Джоакин жадно разглядывал ее наготу, но ей было все равно. Спокойно и неторопливо Морган оделась в кожаную рубаху и штаны. Она натянула мокасины — они оказались ей до колеи. Одежда была ей велика и скрыла очертания фигуры.
Все вышли во двор, один из индейцев подсадил Морган в седло на старого пони. Француз взял лошадку под уздцы и повел ее. Морган совсем не думала о том, куда ее везут.
Много часов они ехали под палящим солнцем Нью-Мехико. Лицо Морган обгорело, от долгой езды заболела спина. Только однажды француз передал ей флягу с водой.
Индейцы и француз ехали молча, и Морган могла неотступно думать о смерти Сета.
Когда они достигли большого лагеря, солнце уже стояло низко. Морган смутно различала вокруг себя людей и лаявших собак. Ее стащили с лошади и поволокли к хижине — неказистому сооружению из палок и пучков травы.
Она упала, привалившись к задней с гене хижины. Усталость во всем теле прижала ее к острым сучьям, коловшим спину. Глаза постепенно привыкли к темноте, и она увидела в хижине еще трех женщин. Две смотрели на нее, а третья лежала в углу, скорчившись и отвернувшись от всех. Самая старшая вышла и вернулась с ковшом воды. Она медленно поднесла его к губам Морган и посоветовала пить не торопясь. Потом расстелила на полу толстое одеяло и предложила Морган лечь. Она накрыла ее другим грязным одеялом.
— Теперь поспи немного, дорогая. Завтра они отправятся дальше, и тебе надо отдохнуть. — Она погладила лоб Морган и та скоро заснула.
Наутро у Морган все тело онемело, так что она едва могла двигаться. Женщина, помогавшая ей накануне, сказала, что она должна быть покладистой, а не то Жак отыграется на них всех. В ее глазах Морган прочла мольбу.
Морган молча, подчиняясь указаниям женщины, помогла разобрать хижину и укрепить шесты на повозке, в которую впрягли лошадь. Индеец рукой показал ей на одного из покрытых пылью пони, на которого Морган безропотно взобралась.
Они двигались длинной колонной два дня, только ночью останавливались на несколько часов. Женщина, продолжавшая опекать Морган, ехала с ней рядом, давала ей длинные узкие полоски сушеного мяса и фляги с водой.
На исходе второго дня они снова сделали привал, построив грубые укрытия. Когда Морган укладывала пучки травы на крышу хижины, около нее остановился Жак.
— Мои разведчики говорят, что никто за нами не гонится. Маленький испанец сказал, что убил твоего мужа, но я бы такому, как он, не верил.
Морган смотрела на француза, словно видела его в первый раз. Он был невысок, плотен, над одной бровью — шрам, а над ремнем нависал живот. Он казался очень старым, будто каждое событие в жизни проводило морщину на его загорелом лице. Он вытянул грязную руку и погладил грудь Морган. Она непроизвольно отстранилась.
— Ах, значит, ma petite оживает. Они все так. Тебе везет. Во время других переездов я позволял своим amis получать от белых женщин удовольствие. Но они грубы, и одна из женщин умерла. А когда умирает одна из моих женщин, я теряю деньги. Другие женщины появлялись перед мадам Николь уже с индейскими младенцами в животе. Моя старая подруга этого не любит. Она говорит, что белые мужчины очень разборчивы и не любят входить туда, где уже побывали краснокожие. — Он вцепился пальцами в подбородок Морган и стал пристально рассматривать ее лицо. — Да, мадам Николь ты понравишься.
Морган попыталась вырваться из его железной хватки, и француз рассмеялся.
— Такая маленькая и такая гордая! Будь осторожней, златоволосая, а не то я сам обращу на тебя внимание. — Он повернулся и ушел. Несколько секунд Морган с ненавистью смотрела ему в спину.
В эту ночь во сне она увидела Сета и побежала к нему, раскрыв объятия. Когда она подбежала и могла уже видеть его глаза, она прочла в них печаль, он повернулся к ней спиной и стал уходить.
Она звала его. умоляя вернуться, и крики становились все отчаяннее.
Она проснулась вся мокрая, в поту, чувствуя, что чья-то рука крепко зажимает ей рот.
— Все хорошо. Я о тебе позабочусь. Веди себя спокойно, а не то они услышат.
Морган почувствовала, как ее баюкают. Было так приятно чувствовать успокаивающее объятие старшей из женщин. Все три дня, что Морган была пленницей, она почти не обращала внимания на окружающее и на трех других пленниц — подруг по несчастью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122