Рингом. Как недавно они знают друг друга, а кажется, что прошла целая жизнь. Мэдди немного повернулась, чтобы видеть лицо ‘Ринга, и стала смотреть, как отблески пламени играют на его скулах. Потом, думая, что он спит, прикоснулась пальцем к его нижней губе. Он не открывал глаз.— Ты ведь знаешь, что я начинаю любить тебя, — прошептала она.— Да.— Я думаю о тебе почти так же часто, как о музыке.Ей показалось, что он улыбнулся.— Мужчины не любят соперников.Мэдди хотела спросить, как он к ней относится, но боялась услышать ответ. И как только она могла полюбить кого-то, да еще такого мужчину, как ‘Ринг? Мужчину, привыкшего к свободе, не имеющего ничего общего с миром музыки.— Когда закончится твоя служба в армии?— В будущем году.— И что ты будешь делать?— Вернусь в Уорбрук. Отец нуждается во мне. Мэдди вздохнула. А она поедет в Париж, или в Вену, или в Венецию, в любое место, где будут ждать ее выступлений.— Доброй ночи, мой капитан. — Мэдди закрыла глаза.‘Ринг долго смотрел на нее, прежде чем заснуть. Ему казалось вполне естественным лежать рядом с ней, держа ее в объятиях. Он мечтал об этом с того самого момента, как увидел ее впервые. Пусть это еще не полная близость. Он подождет, пока она не будет уверена в своих чувствах к нему так же, как он уверен в своих.К концу второго дня Мэдди привыкла к тому, что она скована наручником с мужчиной. Они приспособились друг к другу, научились слаженно двигаться, проявляли максимум деликатности в моменты интимного туалета, разговаривали и молчали в зависимости от настроения.Рассказы ‘Ринга о своей семье пробудили в Мэдди любопытство, и она без конца задавала вопросы о его жизни, об Уорбруке и его обитателях. Он рассказывал невероятные истории о своих кузенах Таггертах, истории о море и о своих предках, ставших в семье своего рода легендами. Используя шнуровку ее корсета, учил завязывать морские узлы, хохотал, когда ее пальцы прочно запутывались в шнуровке, и показывал заново.У Мэдди не шли из памяти его слова о том, что она всю жизнь была одинока. Теперь она понимала, насколько он прав. Ребенком она не имела друзей. Сестра была слишком занята своим рисованием, семья их жила обособленно. Правда, у Чуткого Уха были сыновья, но они приезжали только летом, а на зиму возвращались к соплеменникам. Отец и его друзья уделяли ей много времени, но общение с ними не могло заменить общения с ровесниками.Они лежали на мягкой влажной земле у ручья, вытянув скованные руки.— У меня никогда не было подруги, когда я была девочкой, — сказала Мэдди.— У меня тоже. Только братья.Она рассмеялась, но он повернулся к ней с серьезным видом:— Ты так и не расскажешь мне о себе? Даже о своем отце, этой ходячей добродетели?Ей очень хотелось это сделать, но она боялась, что, начав говорить, не сможет остановиться и расскажет и о Лорел тоже. Что он тогда предпримет, предсказать было невозможно, запретит выступать, решив, что ей грозит опасность? Запретит продолжать эту поездку? Скажет, что сам обо всем позаботится, в том числе и о Лорел, которую могут убить в схватке?Они промолчали, и ‘Ринг, помрачнев, отвернулся.— Прости, — прошептала Мэдди, — я бы рассказала, если бы могла.— Если бы могла доверять мне, так?— А ты бы доверился мне, если бы от этого зависела жизнь дорогого тебе человека?‘Ринг взглянул на нее.— Да, — просто ответил он.Она отвернулась, зная, что он говорит правду, чувствуя, что он ответил бы на любой ее вопрос о себе и своей семье.— Ты ведь такой большой и сильный, ты сможешь помешать мне сделать то, что покажется тебе неправильным.— Я в состоянии понять, что у женщины, которую я люблю, хватает разума, чтобы принять верное решение, — отпарировал он.Прежде чем до Мэдди дошел смысл его слов, ‘Ринг встал, потащив ее за собой.— Вставай, — сердито сказал он, — надо собрать ветки для костра.— Что… что ты имеешь в виду, говоря о женщине, которую любишь?— Ты слышала, что я сказал, — проворчал он, подбирая лежащие на земле кору и ветки и пихая их Мэдди в руки.— Нет, я не расслышала. Тебе стоит повторить это. Я вообще люблю, когда о некоторых вещах мне говорят по многу раз, например, о девственницах или о моих ногах.Она улыбалась, испытывая приятное чувство легкости.— Ты ничего не слышишь, когда тебе это удобно, но в то же время ты помнишь любую мелочь, сказанную твоим отцом. Надеюсь, я когда-нибудь встречусь с ним. Тогда я посмотрю на него и скажу: «Мистер Уорт, я…» — Он осекся, уставившись на Мэдди расширившимися глазами. — Уорт? — ‘Ринг еще шире раскрыл глаза, рука с куском коры застыла в воздухе.— Ну да, это моя фамилия.Он заговорил, и в голосе его звучало удивление:— Ты как-то сказала, цитируя свою мать: «Джеффри, тебе надо поехать на Восток и найти учительницу».— Да, ну и что? — спросила она с невинным видом, хотя прекрасно поняла, куда он клонит.Он посмотрел на нее с благоговением и голосом, исполненным почтения, спросил:— Твой отец случайно не Джефферсон Уорт? Тот самый Джефферсон Уорт, автор известных дневников.Она мило улыбнулась:— Да.‘Ринг не мог выговорить ни слова. Джефферсон Уорт был легендарной личностью, не менее известной, чем Джордж Вашингтон и Даниэль Бун. Он и еще несколько человек исследовали большую часть Америки, когда она еще не была Америкой в нынешнем понимании слова. Уорт вел дневник, составлял карты. Его записи были единственным источником сведений о некоторых индейских племенах, полностью вымерших в результате эпидемий и алчности белых. Он описывал животных и их повадки, делал зарисовки неизвестных растений, увиденных им во время путешествия, писал о горячих источниках и горных породах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94