Под руководством Дженни они тут же принялись отдирать доски от входной двери.Несмотря на темноту, Николь нашла домик уютным и милым. Весь нижний этаж занимала одна большая комната с огромным камином, освещавшаяся четырьмя окнами. Наверх вела лестница с балюстрадой ручной работы. Под окном стоял старый сосновый сундук, в центре — длинный стол.Когда рабочие сняли доски с окон, света в комнате почти не прибавилось. Женщины услышали шорох множества крошечных лапок разбегавшихся мышей.— Фью! — присвистнула Дженни и сморщилась. — Тут работы не на один день.— Тогда, я думаю, надо начать прямо сейчас.К закату женщины достигли значительного успеха. Наверху было чердачное помещение с низким потолком и изрядно облупившимися стенами. Под слоем грязи они обнаружили прекрасную деревянную обшивку. Так как штукатурка на стенах была цела, требовалось только их заново побелить, чтобы придать комнате надлежащий вид. Вымытые окна стали пропускать гораздо больше света.Верной, чинивший крышу, первым заметил плот, пересекающий реку. Все спустились на берег. Оказалось, что один из работников Клея привез мебель.— Подожди, Дженни, я не могу этого принять. Он и так уже сделал слишком много.— Не время задирать нос. Нам эта мебель очень пригодится, а у Клея она только зря пылится на чердаке. А теперь берись-ка за тот конец скамьи. Говард, надеюсь, ты захватил белил и пару матрацев.— Это только первая партия. Когда я привезу остальное, на этом берегу появится второй Эрандел Холл, — пошутил Говард.Дженни, Николь и двое мужчин обустраивали домик в течение трех дней. Мужчины ночевали на мельнице, а выбившиеся из сил женщины падали на соломенные матрацы на чердаке.На четвертый день к ним пожаловал коренастый незнакомец.— Слышал, тут есть женщина, которая решила, будто может управиться с мельницей.Николь отстранила Дженни, готовую дать отпор, и спокойно сказала:— Я — Николь Армстронг, и я действительно собираюсь запустить мельницу. Чем могу служить?Незнакомец оглядел ее с головы до ног и протянул ей левую руку ладонью вниз.Дженни уже собиралась высказать, что она думает о его манерах, но Николь взяла его руку и перевернула ладонью вверх. Дженни поморщилась, так как ладонь была изуродована серыми шишками.Николь провела руками по ладони незнакомца и доброжелательно улыбнулась ему.— Беру вас на работу, — сказала она.Он подмигнул.— Похоже, вы знаете, что делаете. Вы отлично справитесь с мельницей.Когда он ушел, Николь все объяснила. Этот человек был каменотесом, изготавливавшим мельничные жернова. Когда он выдалбливал долотом желобки в камнях, он закрывал кожей правую руку, левую же оставлял обнаженной. С годами левая рука покрывалась бугорками от впившихся в кожу осколков камня. Каменотесы с гордостью показывали левую руку — свидетельство многолетнего опыта. Существовала старая поговорка: «Показать свою храбрость». Раньше слово, обозначающее «храбрость, характер», использовали как название дробленого камня.Дженни вернулась к работе, бормоча под нос, что не грех прикрывать и левую руку.Когда прочистили деревянный желоб, вода хлынула из реки мощным потоком. Огромное колесо тронулось, завертелось, и раздался крик ликования, слышный на многие мили вокруг.Николь не удивилась, когда уже на следующий день к ним прибыл первый заказчик на маленькой барже, груженной пшеницей. Она знала, что Клей разослал гонцов вверх и вниз по реке с известием, что мельница снова заработала.Прошло почти две недели с тех пор, как они виделись в последний раз, и все же Николь думала о нем каждую минуту. Дважды она мельком видела, как он объезжает поля, но каждый раз отворачивалась.Однажды утром — мельница проработала уже три дня — Николь проснулась очень рано. Еще не рассвело, и с противоположного конца комнаты доносилось ровное дыхание спящей Дженни. Николь быстро оделась и, небрежно откинув за спину неубранные волосы, вышла — из дома.Почему-то она совсем не удивилась, увидев Клея, стоящего у мельничного колеса. На нем были тонкие полотняные штаны, заправленные в ботфорты с отвернутыми голенищами. Он стоял к ней спиной, заложив руки за спину. Его рубашка и широкополая шляпа казались особенно белыми в предрассветной мгле.— Ты хорошо поработала, — сказал он, не оборачиваясь. — Жаль, что я не могу добиться от своих людей такого же рвения. По сравнению с тобой они работают вполсилы.— Мне это было необходимо.Клей обернулся и посмотрел на нее в упор.— Не было никакой необходимости, и ты это знаешь. Ты могла бы вернуться в мой дом в любое время.— Нет, — выдохнула она. — Пусть все останется, как есть.— Близнецы только о тебе и говорят. Они соскучились. Николь улыбнулась.— Мне тоже их не хватает. Может быть, ты отпустишь их ко мне?— Лучше, если ты сама их навестишь. Сегодня мы могли бы пообедать вместе. Вчера пришел корабль из Франции и привез сыры, бургундское, шампанское. К вечеру все это доставят на плантацию.— Звучит заманчиво, но…Клей шагнул к ней и крепко взял за плечи.— Не собираешься же ты избегать меня всю жизнь? Что ты от меня хочешь? Чтобы я сказал, как скучаю по тебе? Все сердятся на меня за то, что я позволил тебе уехать. Мэгги подает то полусырую еду, то пережаренную. А вчера близнецы плакали, потому что я не мог рассказать им эту проклятую французскую сказку про то, как девушка влюбилась в чудовище.— «Красавица и чудовище», — улыбнулась Николь. — Так ты хочешь вернуть меня, чтобы твоя кухарка лучше готовила?Клей повел бровью.— Не переиначивай моих слов. Ты знаешь, я не хотел, чтобы ты уходила. Ты придешь на ужин?— Приду, — ответила она.Он сгреб ее в охапку и поцеловал, потом повернулся и быстро ушел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107