Нервными пальцами Джош осторожно разматывал почерневшие повязки. Они отрывались с прилипшими кусочками поврежденной кожи Свон, а под ними открывалась чистая розовая кожа.
– Что это? – спросила Свон, нарушая молчание. – Что–то не так?
Он оторвал кусок другой повязки. Она расползлась как тлен у него под пальцами, и он увидел розовую чистую неповрежденную кожу на ладони Свон. Он знал, что для того, чтобы затянуться, струпьям понадобилось бы по меньшей мере неделя, а потом еще месяц, чтобы все зажило. Больше всего он волновался, чтобы в раны не проникла инфекция, что возможно ее руки останутся в рубцах и искалеченными на всю жизнь. Но теперь…
Джош нажал пальцем на розовую ладонь.
– Ой! – сказала она, отдергивая руку. – Больно!
Руки у нее болели, внутри них покалывало, они были теплыми, как будто обгорели на солнце. Джош побоялся снять остальные повязки, не желая обнажать нежную кожу.
Он взглянул на Глорию, которая стояла рядом с ним, а потом на Сестру. Взгляд его упал на сверкающее стеклянное кольцо у нее в сумке.
Чудесное кольцо, говорила она. И Джош поверил этому. Он встал.
– Я думаю, у нас есть много о чем нужно поговорить,– сказал он.
– Да,– согласилась Сестра. – Полагаю, что есть.

Глава 67. Это мужской мир

Крик потряс стены трейлера, и женщина, которая лежала на голом матрасе, завернувшись в грубое одеяло, застонала в мучительном сне. Руди снова заполз к ней в кровать, он держал ребенка с разбитой головой, она ударила его ногой, но его гнилой рот ухмылялся.
– Ну же, Шейла,– ворчал он, голос его шипел из глубокого разреза на горле. – Так–то ты встречаешь старого друга?
– Убирайся прочь! – закричала она. – Убирайся прочь… Убирайся ПРОЧЬ!
Но он, весь скользкий, снова подползал к ней. Глаза его ввалились глубоко внутрь головы, и на лице зияли гнилые дырки.
– Ах–х–х–х,– сказал он,– не будь такой, Шейла. Мы с тобой забавлялись и были счастливы слишком много раз, чтобы ты пинком выгоняла меня из кровати. Ты ведь сейчас, в эти дни пускаешь кого–нибудь еще, а? – Он протянул ей младенца с голубой кожей. – Видишь? – сказал он. – Я принес тебе подарок.
А потом на этой разбитой голове открылся маленький ротик, и из него вылетел вопль, который заставил Шейлу Фонтана окаменеть, руки ее прижались к ушам, а из широко открытых, застывших глаз потоком потекли слезы.
Призраки обломками появлялись и уносились, а Шейла осталась наедине со своим собственным криком, который эхом отдавался в грязном трейлере.
Но крик, взывавший к Богу, продолжался, на этот раз за дверью трейлера. Голос снаружи завопил:
– Заткнись, дура ненормальная! Ты что, хочешь разбудить мертвецов?
Слезы текли у нее по лицу, она почувствовала, что у нее разболелся живот, в трейлере уже пахло рвотой и застоявшимся дымом, а рядом с ее матрасом стояло ведро, куда она ночью облегчалась. Она никак не могла перестать дрожать, не могла вдохнуть достаточно воздуха. Она потянулась за бутылкой водки, которая как она знала, была на полу около ее кровати, но не могла ее найти, и снова закричала от разочарования.
– Ну же, открывай эту проклятую дверь! – Это был голос Джада Лаури, и он стучал в дверь прикладом ружья. – Он тебя хочет!
Она замерзла, пальцы ее наконец нашли горлышко бутылки, уже полупустой.
Он хочет меня! – подумала она. Сердце у нее подпрыгнуло. Он хочет меня!
– Ты слышишь, что я сказал? Он послал меня за тобой. Давай, двигай задницей!
Она сползла с кровати и стояла с бутылкой в одной руке и одеялом в другой. В трейлере было холодно, и снаружи от костра доходил красный свет.
– Отвечай, если еще не разучилась разговаривать! – сказал Лаури.
– Да,– сказала она ему. – Я тебя слышу. Он хочет меня.
Она задрожала, и уронила одеяло, чтобы взять бутылку водки за горлышко.
– Ну, тогда идем же! И он говорит, чтобы ты сегодня хорошо пахла!
– Да. Он меня хочет. Он меня хочет.
Она снова отпила из бутылки, закрыла ее и стала искать фонарь и спички. Она их нашла, зажгла фонарь и поставила его на туалетный стол, рядом с разбитым зеркалом, висевшим на стене. На столике был лес из высохших пузырьков с косметикой, помады, духов, которые давно провоняли, банок с кремом и кисточек для туши. К зеркалу были прикреплены пожелтевшие картинки с молоденькими красотками из старых экземпляров “Гламура” и “Мадмуазель”.
Она поставила бутылку водки рядом с фонарем и села на стул. В зеркале отразилось ее лицо.
Глаза напоминали тусклые куски стекла, вставленные в болезненного вида тяжело очерченную развалину. Большая часть волос превратилась из черных в желтовато–серые, а на макушке стал просвечивать череп. Рот был узкий и обрамлен глубокими морщинами, как будто она сдерживала крик, который никак не могла освободить.
Она всмотрелась в глаза, которые смотрели на нее. Грим, решила она. Конечно. Мне нужно немного грима. И она открыла одну из бутылочек, чтобы размазать ее содержимое на лице, как целительный бальзам, руки у нее были неуверенные, потому что она хотела выглядеть для полковника хорошенькой. В прошлый раз он хорошо к ней отнесся, звал ее несколько раз, даже дал ей несколько бутылок драгоценного спиртного из заброшенного склада. Он меня хочет, говорила она себе, криво размазывая по губам помаду. Полковник раньше использовал еще двух других женщин, которые жили в трейлере с Шейлой, но Кейти переехала с капитаном, а Джина однажды взяла с собой в постель пистолет калибра 11.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151