В спину! По самую рукоятку.
- Трава зеленая, это точно, это я и без тебя знаю, - толкал в бок Анатолий, - ты расскажи, какая она зеленая? Чего увидел?
Чего увидел? Траву зеленую увидел, а на ней стоит Зинаида и пальчиком его манит, а за Зинаидой тетя Груня улыбается.
Приехала! Улыбается! Пальчиком манит! Но не это удар в спину.
Другое. Никак Пряхин глаз от Зинаиды отвести не может, от живота ее. Явилась в срамном виде, на сносях. К нему явилась.
Ему дыхания не хватало, ловил ртом воздух, наглотаться не мог. Ну есть ли подлости людской предел? Нагулялась! А теперь заявилась! И пальчиком еще манит!
Сам не понял Алексей, как заскулил он. Не плач это был, не смех, а именно что поскуливания загнанной в угол собаки.
Анатолий его за плечо схватил:
- Что ты? Что с тобой?
Пряхин взглянул мельком на гармониста. Счастливый человек - глаз нет. Не видеть бы и ему собственного своего унижения, оскорбления, измывательства над собой.
- Ничего, - через силу ответил Анатолию. Не говорит гармонист ему о себе, жалеет, видно, раз не говорит, не считает нужным распространяться о том, что было, так вот и он помолчит о том, что есть. Повторил уверенней: - Ничего.
Остыл взгляд Алексея, сделался стеклянный. Смотрит он на Зинаиду и будто не видит ее. Будто не видит тетю Груню. Точно вымерзла его душа. Минуту назад он улыбался блаженно, да уж, видно, так устроена эта жизнь. Из огня да в полымя. Пришла беда, отворяй ворота. И нет - верно он думал! - нет любви между мужчиной и женщиной - между мужчиной и женщиной одна гадость, одна грязь, - есть только любовь чужих людей, единственное и высшее. Все прочее - бред, выдумки, прах, от которого боль непереносимая, слезы измен и унижений, обида и ненависть...
Молча, неотрывным, мертвым, пустым взором глядел он на зеленую, нежную траву, которую мяли, топтали ботинки Зинаиды.
Ушла. Исчезла вместе с тетей Груней, сердобольной до несправедливости. Сгинула, ранив навсегда своим видом Алексея.
- А все же, - сказал бодрым своим голосом Анатолий, - сводил бы меня в кино, братишка! На "Максима". Сколько прошусь. Говорят, идет.
- Пойдем, - согласился Алексей не своим голосом. Но Анатолий словно не заметил. Запел тихонько:
- Крутится-вертится, хочет упасть, кавалер барышню хочет украсть! Брось! Не горюй! Все образуется! Солнышку сверху видней!
Ох, черт побери! Первый раз захотелось Пряхину послать Анатолия по дальнему адресу. Ну ж разве не понять? Есть моменты, когда шутка колом в горле встает. Помолчать лучше. Или напиться.
Вот! Настала пора напиться ему, в самый раз. Алексей вспомнил, когда последний раз пил. Было это после большого горя. Достала тетя Груня самогону где-то, и он пил не пьянея.
- Давай выпьем, - предложил зло Алексей.
- С радости? Или напротив? - засмеялся Анатолий.
- С радости! - крикнул Пряхин, торопясь от карусели. - Еще с какой радости - слезы душат.
На рынке он отыскал, что хотел - стоило только приложить старание, как самогон на рынке находился, вернулся с оттопыренным карманом, прямо из бутылки, через горлышко отпил половину.
- Ты за что? - спросил Анатолий, не уставая веселиться. Они забились в фанерный барабан, сидели на лежанке, дверцу прикрыв.
- Не знаю! - ответил Алексей. - Все равно.
- А я знаешь за что? За детей. Не за тех, кто на карусели нашей катается - эти и голодуху знают, и все другое, что война принесла, - а за тех, кто после войны родится, понимаешь. За тех, кто про такую карусель, как наша, и понятия иметь не будет - достанет им хорошей, настоящей радости. В общем за тех, кто не будет знать, что такое война.
Анатолий опрокинул бутылку, отпил свою половину, его передернуло. Хлопнул Пряхина по руке:
- Айда в кино!
Точно поменялись они местами.
Когда в фойе вошли, билетерши за спиной шушукались, головами покачивали - как их не понять: слепой в кино пришел. А погас свет, и Анатолий с Пряхиным будто глазами поменялись.
Алексей глядел на экран и ничего не видел. Что-то происходило там, что-то говорили и делали артисты, но, спроси его, ничего бы не вспомнил. Зато незрячий Анатолий улыбался во весь рот, шептал Алексею: "Теперь побежал! Теперь остановился! Сейчас песню запоет!" - и точно, артист пел все ту же, любимую Анатолия. Единственно, что доходило до Алексея, - это песня. Да и то не потому, что он слышал ее сейчас, а потому, что знал раньше.
Крутится-вертится, хочет упасть,
Кавалер барышню хочет украсть!
Вот тебе и вертится-крутится! Докрутился шар голубой! Довертелась Зинаида!
Она не выходила из головы Алексея. Волнами, постепенно захлестывая его, наплывало новое чувство - ненависть.
Он ненавидел Зинаиду. С каждой минутой все больше. Явилась полнехонька! Ну ладно, ее жизнь - ее дело. Как она там и что у нее - его это не касается. Все для Зинаиды Пряхин сделал. Поехала в Москву как жена. Пропала? Пошла своей дорогой? Все - ладно, все - так. Но зачем же являться сюда? Зачем сердце чужое рвать? Зачем измываться? Живи своей жизнью, отстань, не трогай, подумай: можешь боль причинить.
Алексей почувствовал руку Анатолия. Тот взял Пряхина за запястье, шепнул:
- Счастливец!
Алексей словно проснулся. Вроде как оголенным проводом его задело и током тряхнуло. "Счастливец"? Да чем же он счастливец-то? Зинаидой, может, ха-ха! Горем своим - тем, в гололед?
Но Анатолий повторил:
- Счастливец! Все видишь!
Да разве же этого достаточно: видеть, дышать, жить, чтобы быть счастливым? Мало этого, очень мало! Здоровый, зрячий, сытый может быть последним бедолагой, разве это не ясно?
Когда вышли из кинотеатра, капитан посоветовал:
- Только лошадей не гони!
Про что он?
- Решать будешь, лошадей не гони! Сплеча не руби!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190